50 оттенков ситца

Ситец — недорогая хлопчатобумажная ткань с веселыми узорами, подходящая для легкомысленного летнего наряда, постельного белья или удобной домашней одежды. Но так было не всегда: когда-то ситцы ценились не меньше, чем шелк. Историк моды Ася Аладжалова рассказывает, как ситец из дорогой импортной ткани с экзотическими узорами стал незаменимым атрибутом сельской и дачной идиллии.

Ситец импортный, дорогостоящий

Первые образцы ситца — с узорами, характерными для местной культуры, — были сотканы в Индии. Уже в XIII веке ситцевые ткани начали поставлять в Европу, и были они предметом роскоши, знаком высокого социального статуса. Лишь в XVII веке с учреждением Ост-Индской компании ситцы вошли в широкий обиход — сперва в Англии, а позже и в других странах Европы. Для украшения храмов завозили ситец, вручную раскрашенный пером. Эта техника была сродни батику, росписи по шелку. Был и более бюджетный вариант — набивной, так называемый «калико», с 1630-х годов экспортировавшийся в Англию из Калькутты.

Англичане экспортировали с Востока не только ситцевые ткани, но и заготовки: отбеленную бязь и миткаль, а также красители — в первую очередь марену и индиго. Так появилась возможность организовать местное производство. Судя по тому, с какой яростью противостояли новомодной ситцевой индустрии производители шерстяных тканей в Англии и шелковых во Франции, ситец и правда пользовался невероятной популярностью в Европе.

В середине XVIII века английский ситец вошел в моду в России. В 1753 году англичане Чемберлен и Козенс, учредители Красносельской ситцевой фабрики в Петербурге, добились от Елизаветы Петровны монополии и в течение последующих десяти лет оставались единственными производителями ситца в России. Монополия, безусловно, плохо повлияла на развитие индустрии: к концу XVIII столетия в России было всего восемь фабрик, а могло быть намного больше. Зато сразу после отмены монополии ситцевое производство стало развиваться в разных городах России — тогда зародились первые производства в селе Иваново.

В собрании Ивановского государственного историко-краеведческого музея им. Д. Г. Бурылина хранятся образцы ситцевых набоек конца XVIII – начала XIX  века. Помимо довольно простых растительных орнаментов есть и замысловатые сюжеты, навеянные эстетикой барокко.

В XVIII веке рисунки печатали сажей или охрой и расписывали вручную. Популярностью пользовались все оттенки красного: в рецептурных книгах упоминаются такие цвета, как сахарный алый, багровый, багрецовый, вишневый, брусничный и другие. Несколько позже технология позволила ввести в обиход сине-зеленую цветовую гамму.

Изначально ситец не столько был материей для модных туалетов, сколько использовался для обойки мебели и стен. Чтобы ткань хорошо лежала на стенах, ее вощили и украшали тиснением. Такие тисненые обои завозили из Англии и называли «чинтс». В России они не производились, но спрос на импортные обои был огромным. Популярность ситцевых обоев не угасла и в XIX веке. В 1861 году было решено обтянуть французским ситцем стены дворца в крымской Ливадии и сделать ситцевые занавеси на окнах к приезду императорской семьи.

С ростом числа фабрик, удешевлением производства снижалась и цена готового продукта. Если в Европе ситец приобрел широкую популярность в XVIII веке, то в России то же самое произошло век спустя.

Приданое деревенской невесты

В 1751 году в селе Иваново было три набивные фабрики. Тогда набойку производили по льну, а не по хлопку. Для набойки использовали западноевропейские эскизы с восточными мотивами. К концу XVIII века вместо льна уже использовались импортные хлопковые материи. Франкофобия начала 1810-х годов пошла на пользу ивановским фабрикам: у покупателей появился интерес к тканям отечественного производства. Тут стоит заметить, что сырье было привозным, в Иваново лишь наносили краску на импортные ткани. К 1820 году в селе насчитывалось уже 80 мелких набивных мастерских, которые после отмены крепостного права преобразовались почти в 60 небольших фабрик, где работало порядка 27 тысяч человек. А к 1850-м годам за Иваново закрепилось прозвище «Русский Манчестер».

К середине XIX века ивановские фабрики постепенно механизировались. Если раньше рисунок набивали вручную при помощи дощечек с вырезанным на них орнаментом — манер, — то потом появились паровые машины, производившие набойку валами, а после и перротины — машины, позволяющие печатать в несколько красок. вставка: Изобрел перротину француз по фамилии Перро в 1834 году. Перротина позволяла достигать невероятной тонкости и многоцветности рисунка, именно с ней связан расцвет ситцевых производств. Новые машины позволяли увеличивать объемы продукции и снижать цены — но лишали ситец налета элитарности.

На протяжении второй половины XIX века Российская империя вела военные кампании по присоединению среднеазиатских областей, и к ситцу это имело самое непосредственное отношение. C XVII века ключевым импортером хлопка в Европу была Англия. Российские мануфактуры тоже закупали сырье, которое экспортировали из колоний империи. Но с присоединением среднеазиатских областей, богатых хлопчатником, в России эта необходимость отпала — хлопок стал еще доступнее. С одной стороны, популярность ситца среди зажиточного крестьянства и городских мещан невероятно выросла, но с другой, для высших классов ситец окончательно утратил свое статусное значение. Конечно, ситцевые наряды оставались в домашних или летних гардеробах аристократок, но показываться в них в свете им бы в голову не пришло.

К началу ХХ века фабричные ситцы составляли основную часть сундука с приданым хорошей деревенской невесты. Фабричный ситец вытеснял домотканые материи, менял крой традиционного костюма; орнаменты теперь создавали на российских фабриках с учетом вкусов местных покупателей. В конце концов ситец превратился в удобный материал для летней одежды людей небольшого достатка.

О чем говорит орнамент

Восточные мотивы

Орнамент на ситце может рассказать очень много. Например, один и тот же узор мог сперва воспроизводиться для удовлетворения вкусов богатых покупателей, а потом — для представителей этнических меньшинств.

Еще в XVIII веке в Европе первые рисунки на тканях фабричного производства строились на восточных мотивах. Ситец тогда был доступен лишь элите — он воспринимался как дорогая ткань индийского происхождения, поэтому местные фабрики предпочитали рисунки, копировавшие восточные. В России тогда печатали по английским эскизам.

Однако откуда взялись восточные мотивы на недорогих российских ситцах рубежа XIX-XX  веков? Мода на ориентализм давно прошла, а элита переключила свое внимание с ситцев на шелка. Дело вот в чем: с присоединением среднеазиатских территорий российские ситцевые короли получили не только доступ к сырью, но и новый рынок сбыта. Специально для этого рынка и разрабатывались новые восточные узоры — во вкусе покупателей из Средней Азии. Вот два совершенно разных значения восточного рисунка на ситце.

Орнамент на красном фоне

В коллекции музея РГУ им. А. Н. Косыгина хранится множество образцов ситца начала ХХ века с цветочной печатью по красному полю. Несмотря на разнообразие рисунка, создается впечатление однотипности тканей. Российские предприниматели к этому моменту поняли, что крестьянская среда — благодатный рынок сбыта, и стали выпускать ткани с орнаментами, напоминающими элементы традиционного декоративно-прикладного искусства. Красный — излюбленный цвет праздничного наряда русского крестьянства — стал полем для растительного орнамента других цветов: белого, желтого, синего, черного.

Смородиновый лист

Один из самых знаменитых и красивых узоров — «Смородиновый лист», придуманный на фабрике Баранова в селе Карабаново, получил Гран-при на Всемирной промышленной выставке в Париже в 1889 году. А год спустя уже целый ряд российских ситцевых производств получил высокие оценки и награды на следующей выставке. Большие партии «Смородинового листа» заказали крупнейшие парижские магазины «Лувр», «Прентан» и «Бон Марше». Так орнамент, стилизованный под «традиционный» и «народный», вошел в элитарную моду. Конечно, платье парижанки отличалось от костюма жительницы российской провинции по крою и качеству отделки, но оба могли быть сшиты из ситца «Смородиновый лист».

Ситцевая пропаганда

В конце 1920-х – начале 1930-х годов ситцы «заговорили громко». В этот период фабричные художники получили большую самостоятельность и свободу для эксперимента — на тканях стали появляться совершенно новые сюжеты, связанные с индустриализацией страны. Ситец фактически превратился в трибуну. На смену цветочным узорам пришли изображения тракторов, сеялок и дымящих фабричных труб. Предполагалось, что одежда из такой ткани будет наглядной агитацией в пользу индустриализации, и даже те, кто не способен читать газеты, узнают о главных ударных стройках страны.

Однако новые принты вызывали беспокойство идеологов и искусствоведов. В 1930 году теоретик искусства Рогинская отмечала нарочитую близость новых тканей к лубку: яркие краски, примитивные высказывания. Зато в такой форме смысл точно доходил до адресата. Конец эпохе агитационного текстиля положил памфлет Г. Е. Рыклина «Спереди трактор, сзади комбайн», опубликованный в «Правде» в 1933 году. По мнению представителей государственной идеологии, агиттекстиль принижал достижения советской власти, низводя идею электрификации страны до уровня повседневного, низкого, близкого к телу. Большая радость для нас, что образцы агитационного текстиля не были уничтожены сразу после публикации критических материалов и продолжили свою жизнь в музеях — зачастую в отделе образцов бракованной продукции.

Однако на этом история ситцевой пропаганды не закончилась. К примеру, журнал «Советский экспорт», выходивший на разных иностранных языках с 1957 по 1989 год, публиковал рекламу советских ситцев как пример экономического превосходства социализма над прочими системами государственного устройства.

Familio.media благодарит Ивановский государственный историко-краеведческий музей им. Д. Г. Бурылина за помощь в организации съемки.