«Человек сильно выигрывает, когда понимает, кто он»
Алла Мировская — фотограф, художник, куратор и преподаватель, живет и работает в Москве. Портал «Детство в Сокольниках» расспросил ее о космосе в семейных фотоальбомах, о проблемах, с которыми сталкиваются исследователи, и о том, стоит ли собирать свой фотоархив.
— Алла, мое знакомство с вашими проектами началось с книги «Старые семейные фотографии и объекты глубокого космоса». При создании книги вы использовали архивы трех российских семей, семейные фотографии японского музыканта Куниёси Ямада, а также фотографии космических объектов и явлений, сделанные космическим телескопом. Как бы вы сами могли объяснить главную идею этой книги?
— Идея появилась довольно давно, книга вышла в 2016 году, а точкой отсчета стала находка в старой семейной квартире в Рязани, где жили мои бабушка и дедушка, где я в детстве проводила лето. Я как-то поехала на разведку, на раскопки. Меня интересовали архивные фотографии нашей семьи, хотелось их найти, забрать, сохранить. В этой старой квартире, где потолок уже пошел трещинами и все покрыто пылью, на полке в коридоре, вместе с каким-то засохшим гуталином, мотками изоленты, я увидела фотоальбом, который искала. Этот альбом делала моя бабушка, в альбом ее рукой вклеены фотографии, запечатлевшие важные этапы жизни семьи: рождение и взросление детей, свадьбы, естественно. У бабушки было шестеро детей. Два маминых брата фотографировали довольно неплохо, поэтому в альбоме были как снятые ими эпизоды семейной жизни, так и студийные фотографии, которые многие делали в советские годы, когда люди в какой-то важный жизненный момент собираются всей семьей и в лучшей своей одежде идут в фотостудию, чтобы запечатлеть себя в этот день.
Меня поразило ощущение скоротечности. Я помню многих людей, запечатленных на этих фотографиях, но помню их еще молодыми, живыми. А вот некоторых людей я могу увидеть только в этом альбоме, их уже нет. И параллельно я читала книгу Сергея Лишаева «Помнить фотографией», где есть рассуждение на тему сходства старых семейных фотографий с объектами глубокого космоса. Дело в том, что объекты глубокого космоса расположены от земли на расстоянии миллиардов световых лет и свет доходит до сетчатки нашего глаза, соответственно, за такое же время, поэтому картина, которую мы видим на звездном небе, не соответствует действительности. Мы видим свет, отраженный от звезд и дошедший до наших глаз спустя миллиарды световых лет. То есть этой звезды может уже и не быть, а мы ее видим так, как будто она есть.
Со старыми фотографиями такая же история. Мы смотрим на них, мы видим людей живыми и убедительными, а на самом деле их уже нет. Это сходство стало основной идеей книги. При создании книги я следовала традиции собирания семейного фотоальбома. Для меня в этом чувствовалась связь поколений, связь с бабушкой. Только я это делала, исходя из позиции человека своего времени, своей идентичности художницы и исследовательницы. Я попыталась отнестись к семейной истории более абстрактно, увидеть связанное и с самим феноменом старых фотографий, и с тем, какими смыслами эти фотографии могут быть наполнены, исходя из своего бэкграунда. И я собирала последовательность изображений, исходя из визуального подобия: мне казалось важным, чтобы космический объект как-то напоминал человека на фотографии, — а потом это все перемешивала, подключала другие изображения, чтобы последовательность снимков получилась более информационно-насыщенной и интересной для зрителей и для меня самой. Я использовала вертикальный монтаж Сергея Эйзенштейна, основной принцип которого — появление третьего смысла при прерывании основного слоя повествования какими-то вставками. От столкновения двух или более снимков, выстроенных в определенной последовательности, появляется такой смысл, который изначально не был заложен ни в одном из этих изображений.
Часто спрашивают об авторских правах на использование звездных фотографий, но это открытый источник, фотографии представлены на сайте NASA, они являются общественным достоянием и их может использовать каждый.
— Мы затронули, мне кажется, очень важную тему — огромный потенциал семейного фотоальбома как проводника памяти, но в нашей стране практически не осталось культуры сохранения семейных фотоальбомов и зачастую альбомы могут выбросить при переезде. Права ли я, что нужно популяризировать культуру работы с семейными архивами?
— Это очень важный и болезненный вопрос. В начале 2020 года я была в Швейцарии в кураторской поездке при поддержке совета по культуре «Про Гельвеция», и нас возили в два архива, один из которых занимается только фотографиями и принимает их ото всех, невзирая на то, любительские это фото или профессиональные. Любая семья может прийти и передать архив в хранение. Даже любительские фотоархивы — это наше неочевидное наследие. В них запечатлелись не только память о наших родных, но и культурные коды, которые действовали во время другой эпохи. Мне кажется, семейный альбом важен и как передача памяти, и как связь с семьей для нового поколения. Я думаю, что человек сильно выигрывает от самосознания, когда понимает, кто он и откуда.
С другой стороны, семейные связи не всегда бывают положительными, скажем честно, иногда с семьей не хочется иметь ничего общего. Я имею в виду маргинализованные семьи. Трудно осуждать людей, которые выбрасывают то, что им кажется ненужным, потому что бывают разные жизненные ситуации. Но если такие крайние точки не брать, то я думаю, что очень важно осознавать себя как члена какой-то общности и понимать, что связывало людей в этой общности, кем они были. И это важно в любом случае, не имеет значения, хочет человек поддерживать связь с семьей или нет.
На сайте Familio можно создать страницу человека во вкладке «Люди», делиться его фотографиями и написать биографию с помощью предоставленного шаблона.
Возвращаясь к Швейцарии, я увидела там очень развитую культуру хранения памяти, и, главное, не только хранения, но и ее переработки, потому что они занимаются не только оцифровкой и каталогизацией, но и делают выставки, проводят тематические конференции, смотрят, как то или иное явление развивается в динамике. Нам этого очень не хватает, поэтому очень важна просветительская работа, которая показывает, что все это — неочевидное наследие, с которым можно и нужно работать. Показывать, что это не консервы времени, а документы, с которыми интересно работать, и что человека, который работает с семейным архивом, это обогащает эмоционально и ментально.
— Есть ли примеры подобных проектов по сохранению семейных фотоархивов в России?
— Например, «Прожито» собирались принимать на хранение фотографические архивы и архивные документы — не знаю, на каком этапе у них эта работа сейчас. Несколько моих знакомых сказали мне, что Музей Москвы принимает фотографии и архивы, но я не проверяла информацию и не знаю, как у них это устроено. Есть еще сайт https://pastvu.com/. Это ресурс, на котором любой человек может выложить фотографии, семейные снимки в том числе, хотя в основном там представлены фото, связанные с конкретными местами. На сайте есть система геотегов и можно посмотреть фотографии, сделанные в определенном населенном пункте или локации. А вообще, мне кажется, Москве как большому городу страшно не хватает такой инициативы, которая бы хранила в оцифрованном и аналоговом виде память и вела работу с памятью.
— Как вы думаете, стоит ли популяризировать тему сохранения семейной истории? Что люди могут для себя открыть, изучая чужие семейные архивы?
— Это будет мое оценочное мнение. Мне кажется, что это нужно для осознания своих корней, своей идентичности, для понимания, кто я и откуда. Это позволяет человеку ощущать твердую почву под ногами. Лично для меня это так. Сейчас мы живем во время неопределенности, когда очень многое находится под вопросом, а семейная память — это что-то твердое, это то, что уже было и чего не отнять. И вот есть подтверждение — фотографии, личные документы. Мне всегда было интересно прошлое в личном ракурсе. Понятно, что есть какие-то большие нарративы, которые прокладывают для нас историки, антропологи, социологи, то есть ученые, которые так или иначе формируют наше представление о прошлом, но изучение семейного архива — это не просто взгляд на фотографию и исследовательская работа, понимание того, кто чем занимался, что делал, кем был. Это такое индивидуальное путешествие в историю и попытка сформировать свой собственный взгляд на эту историю.
На мой взгляд, это повышает качество жизни, делает текущую жизнь более интересной и дает больше пищи для размышлений о будущем. Ведь для чего нужно прошлое? Оно нужно для того, чтобы представить себе будущее, что будет так, а что не так, что изменится и почему. Ощущение динамики, перемен, понимание того, что и почему меняется и возможность построить собственные предположения — это такая эмоциональная, интеллектуальная работа, которая обогащает человека. И это, конечно, важно для детей. У меня взрослая дочь, но она очень интересуется семейной памятью, и в бабушкину квартиру в Рязань мы ездили вдвоем, она мне помогала, ей было интересно.
— Что можно посоветовать тем, кто только начинает работу с семейными архивами? Стоит ли оцифровывать документы? Как вообще начать работу с семейным архивом?
— Думаю, что начать нужно с того, чтобы разобрать фотографии и, конечно же, оцифровать их. Для этого можно купить простой планшетный сканер. Это будет хорошим и полезным вложением для любого человека, которому интересно работать с памятью. Оцифровка — это очень хороший способ, в процессе оцифровки вы много взаимодействуете с документами, рассматриваете их, что-то думаете про увиденное на фотографиях. На этапе разборки фотоальбома важно отделить фотографии, про которые вы что-то знаете, от изображений, про которые вы ничего не знаете. Вы можете отправить оцифрованные фотографии специалистам, чтобы попробовать узнать больше. Дальше нужно систематизировать фотографии по сюжетам и сделать место для хранения.
Это может быть жесткий диск компьютера или внешний жесткий диск. С оцифрованным изображением очень удобно работать — можно варьировать размер, отправлять фотографии специалистам, передать кому-то на хранение в оцифрованном виде, даже просто выложить на страничке в социальных сетях. Как хранить материальные фотографии — это, конечно, вопрос, в котором я не специалист. Я храню свои фотографии в сухом надежном помещении, в коробках с определенной систематизацией. Кроме фотографий, желательно отсканировать документы (свидетельства о рождении, дипломы об окончании института, справки и все что угодно). Это тоже интересные артефакты эпохи, которые могут пригодиться. Эти документы интересны в плане научных исследований тем же антропологам и социологам.
— В галерее «Пересветов переулок» в мае прошла ваша персональная выставка «Из СССР, 1926-1928» — художественное расследование истории анонимного семейного архива. Как вы оцениваете этот проект в плане собственных исследовательских интересов в области работы с памятью?
— Для меня это была в первую очередь художественная работа, и в этом смысле я сильно на ней выросла как художница и исследовательница. Это была сложная задача и вызов для меня. Во-первых, узнать что-то о вещи, о которой ничего не известно и даже не у кого спросить. Даже рынка, на котором был куплен этот архив, уже не существует. Я наработала очень много материала, пытаясь подойти к загадке с разных сторон. И в итоге мне нужно было его весь как-то переработать, структурировать и преподнести в таком виде, чтобы это было интересно зрителям.
С философской точки зрения это был интересный эксперимент, поскольку я работала с вещью, и я попробовала посмотреть на коробку с фотоархивом как на вещь, которая тоже на меня смотрит. Я опиралась на книгу Жоржа-Диди Юбермана «То, что мы видим, то, что смотрит на нас», которая как раз рассуждает об онтологии вещного предметного мира в разрезе современного искусства. Архивные фотографии, которые являются документом и свидетельством того, что было, — это очень интересная вещь, потому что они вроде бы показывают то, что было, подтверждают, но молчат. Вы не знаете ничего, кроме того, что видите, и это очень странное ощущение, будоражащее и призывающее к каким-то действиям. Хочется про этих людей что-то узнать. Мне казалось важным, что эти фотографии, увиденные мной впервые, нарушили (в хорошем смысле) мое представление о времени конца 1920-х годов. Самое важное, наверное, заключается в том, что это касается не только семейной истории, но и вообще истории страны, потому что историю любой семьи невозможно отделить от истории страны. История страны и движение глобальных событий влияют на семью — больше отражается в малом. С одной стороны, семейная память — это что-то интимное, вроде бы не очень предназначенное для посторонних, а с другой стороны — самый близкий и надежный способ познать историю своей страны через историю своей семьи или семьи, подобной твоей. В чужом семейном архиве можно увидеть и свою семью, потому что есть очень много похожих вещей, и даже эти фотографии, сделанные в 1920-е годы, во многом напомнили мне фотографии, сделанные в моей семье гораздо позднее: они очень похожи по характеру, по сюжетам, даже люди похожи.
Самым интересным был именно процесс поиска, который научил меня, как нужно искать, где нужно искать, и что на самом деле, даже если ничего неизвестно, можно найти очень много, всматриваясь в сами фотографии, изучая, как меняются люди со временем, как меняется обстановка вокруг них.
