Считаю своих предков от 1700 года

Работа в архивах и профессиональные проекты стали одним из «спусковых крючков», которые привели Дарью Болотину к изучению семейной истории. Сейчас Дарья живет в Санкт-Петербурге и в основном пользуется интернет-ресурсами. Она активный пользователь сервиса Familio и один из призеров недавно завершившегося конкурса. 

Дарья рассказала, что именно ей дает изучение семейной истории, какие у нее «грандиозные генеалогические планы» и как она собирается их воплощать. 

 В поисках Панфила

Мои предки — почти все — из Тульской губернии. Папин род происходит из деревни Петрово, ныне Белевского района Тульской области. Мамин отец — из деревни Колодезное Веневского района. Только бабушка по линии мамы — из Подмосковья. 

Папиных предков я вычислила до десятого колена. Искать оказалось не так сложно, потому что у них были очень редкие имена, и они сохранились в виде уличных прозвищ. 

Например, еще в детстве меня в деревне Петрово, куда я приезжала на летние каникулы к бабушке, кто-нибудь спрашивал: «Девочка, ты чья?» Я начинала объяснять, как правильная городская девочка: имя, отчество, фамилия бабушки… А тут соседка кричала из-за забора:

«Да это Веры Панфиловой внучка! Ты что, не слышала? Вчера Ванечка к матери приехал, семью погостить привез». 

Ванечка — мой папа Иван Сергеевич. Но я задавалась вопросом, почему бабушка Вера вдруг стала Панфиловой? Мы ведь Болотины! А потому что Болотиных, оказывается, в деревне Петрово было несколько семей, и они, возможно, не приходились друг другу родственниками, или же были очень дальней родней. Мой папа высказал предположение, что был в роду какой-то Панфил. Я сопоставила даты и поняла, что если и был Панфил, память о котором так крепко врезалась в деревенскую жизнь, то он либо дед, либо прадед моего прадеда. Значит, должен был попасть в десятую ревизию. 

Я открываю десятую ревизию 1858 года и вижу: «Панфил Петров Болотин». Помню, что просто тихо расплакалась от того, что его нашла. Это было совершенно непередаваемое и ни с чем не сравнимое ощущение. 

Но потом я задумалась, как получилось, что у крестьянина в середине XIX века уже есть фамилия? По идее, крестьяне получали фамилии несколько позже. Стала изучать предыдущие ревизии. Обнаружила, что Панфил Петров Болотин на самом деле был старшим братом моего непосредственного предка. Но главное — наш род происходит из однодворцев и поэтому наделен фамилией. 

Однодворцы на Руси — по сути, мелкие помещики. Они так же, как дворяне, получали землю за службу — «испомещались на земле», но это был маленький надел. Такие помещики обычно жили одним двором со своими крепостными (часто это была всего одна семья крепостных). Отсюда, как считается, и название «однодворцы». К середине XIX века это небольшое сословие практически слилось с государственными крестьянами. Однако однодворцы отличались тем, что обладали частной собственностью на свою землю, тогда как крестьяне только пользовались землей, принадлежавшей либо барину (помещичьи крестьяне), либо государству, либо казне.

В итоге я точно вычислила предка, родившегося около 1727 года, и его старшего брата — примерно 1719 года рождения. Предыдущий предок — их отец Козьма Болотин. Пока не знаю его отчества, но известно, что родился он, скорее всего, в конце 90-х годов XVII века. Может быть, в 1700 году. Это условная ровная дата, от которой я считаю свой род. 

Теперь предстоит «отмотать» назад еще пару-тройку поколений, а если повезет, то и разобраться, когда же при Иване Грозном моим однодворцам дали землю. Это точно было при Грозном, а не позже, потому что однодворцы несли пограничную службу и получали наделы там же, в районе Засечной черты. А уже при Борисе Годунове Засечная черта отодвинулась от нашего Белевского уезда далеко на юг, к Белгороду.

Всесоюзный староста Калинин и предки по маме 

Мамина родня происходит из деревни Хомяки Верейского уезда Московской области. Сейчас это Одинцовский район. Любопытно, что в деревне жили портные, которые обшивали военных. Работали целыми семьями: прадед кроил и шил шинели, женщины обметывали петли, пришивали пуговицы. Это были такие портновские артели. В семье нашей сохранилась легенда, что прадедушка Петр Дмитриевич сшил когда-то шинель для самого Климента Ворошилова, красного командира. 

Еще одна легенда связана со счастливым вызволением Петра Дмитриевича из-под ареста. Когда в конце двадцатых годов началось раскулачивание, его арестовали. Прабабушка пошла искать правду, спасать мужа. А куда идти? Кто-то ей подсказал, что надо обратиться к всесоюзному старосте Михаилу Ивановичу Калинину. Прабабушка взяла пятилетнюю дочку Тонечку, и они отправились в путь из деревни до приемной Калинина на Моховой улице в Москве. Когда добрались, Тоня уснула в углу приемной прямо на полу. Прабабушка сидела рядом. Пришел Калинин, увидел спящего ребенка и якобы растрогался, выслушал рассказ об аресте деревенского портного, ее отца, и обещал помочь. 

Так или нет, но прадеда из тюрьмы вскоре выпустили, и он вернулся домой. А Тонечка — это моя бабушка… 

Семейные курьезы во времени и пространстве 

Когда узнаешь своих предков — держишь в руках документы, связанные с ними, уточняешь ранее неизвестные сведения и подробности, составляешь генеалогическое древо, — гораздо четче чувствуешь связь с ними. Ощущаешь себя частью большого единого сообщества, продолжающегося в истории не одно столетие, сообщества, которое не на твоих родителях началось и не тобой закончится, а развернуто во времени и пространстве. Это дает громадную поддержку, понимание того, что ты не один, ты не вброшен в мир, как былинка, а в рамках своего рода (родóв) встроен в общий исторический процесс. Здесь и «чувство локтя», и бóльшая уверенность, и обретение смысла, которого порой не хватает в повседневной суете.

У нас в семье есть повторяющиеся совпадения-курьезы:

 — три поколения наших мужчин — дедушка, отец, зять (муж старшей сестры) — происходят из Тульской области, хотя все встретились и познакомились со своими женщинами в Москве;

— я родилась в день рождения нашего деда, а моя племянница — в день рождения своего отца, причем одновременно это был сороковой день от кончины бабушки, то есть ее прабабушки;

— бабушка, мама, сестра — вышли замуж в одинаковом возрасте, в 22 года, бабушка родила маму, а мама — мою сестру одинаково в 23 года и 3 месяца;

— мать и сестра моего деда (т.е. прабабушка и двоюродная бабка) умерли в одинаковом возрасте — в 72 года каждая. А дед в 72 попал в серьезную автомобильную катастрофу и тоже был уверен, что умрет. Но он выкарабкался и дожил почти до 90 лет! 

Бунинские яблоки и другие генеалогические планы 

В родовой деревне Петрово Тульской области остался в наследство дом, выстроенный еще прадедом. Здание кирпичное, кладка капитальная — раствор замешивали, скорее всего, на свежих яйцах. Простоял уже более ста лет и при надлежащем ремонте простоит столько же… И несколько гектаров земли — фактически тот самый надел, который был выделен дальнему-дальнему предку-однодворцу во времена Ивана Грозного за пограничную службу. 

А еще в Петрово удивительным образом сохранилось несколько яблонь, посаженных прадедом перед Великой Отечественной войной. Яблони эти — сорта «антоновка», прославленные в рассказе «Антоновские яблоки» Иваном Алексеевичем Буниным. Имение родственников писателя находилось недалеко от деревни Петрово. Может быть, удастся воссоздать и развести яблоневый сад. 

Благодаря сайту Familio надеюсь найти дальних — может быть, очень дальних — родственников. Я рассчитываю на дальнейшие находки благодаря Familio, потому что сервис построен на географической привязке к местности, и мне это кажется удачным и работающим решением. Мне удобно пользоваться интерфейсом сервиса, я ввела уже много предков и верю в удачу. 

Вот кто стоит у меня «в розыске» в первую очередь:

— О братьях моего прадеда Петра Дмитриевича Огороднова из подмосковной деревни Хомяки известно, что один из них, Иван Дмитриевич, куда-то уехал на рубеже XIX–XX веков, вероятно, в Москву, и связь с ним потерялась. Возможно, у него была семья. Другой, Алексей Дмитриевич, рано умер там же, в Хомяках, но у него были дочери, которые потом тоже подались в Москву.

— Хотелось бы восстановить связь с потомками брата прабабушки Анны Ивановны Огородновой (урожденной Мироновой) — Александра Ивановича. Мироновы происходят из деревни Григорово ныне Рузского района Московской области. Сын Александра Ивановича, Андрей, двоюродный брат моей бабушки, в 1920-е годы сменил фамилию на Смирнов, потому что опасался репрессий — дед и отец держали чайную лавку в деревне. Потом у него и его детей и внуков была, кажется, двойная фамилия — Смирновы-Мироновы. Моя бабушка поддерживала с ними связь вплоть до 1990-х годов.

— Было бы здорово, если бы из фамилии Огородновых нашлись потомки бабушкиного любимого брата Константина Петровича. Он умер в 1977 году, но у него было два сына, которые вполне могут быть живы — Валерий Константинович 1947 года рождения, Сергей Константинович — 1960 года, возможно, живет в Кемеровской области. Вероятно, у них есть дети и внуки. Дядя Костя Огороднов сыграл важную роль в истории нашей семьи: познакомил любимую сестру Тонечку со своим другом Сашей. Тоня и Саша прожили 65 лет в браке, это мои бабушка и дедушка.

— Возможно, кто-то из родственников дедушки по маме остался в Колодезном (Веневский район Тульской области). Прабабушка — дедушкина мама — была старшая в большой семье, имела кучу сестер, двух братьев, много племянников, из которых, может быть, кто-то еще жив — и наверняка живы их дети и внуки.

— Наконец, интересно найти Болотиных из деревни Петрово Белевского района Тульской области, как и всех, чьи предки происходят из этой деревни, вне зависимости от фамилии — Катуркины, Добариновы, Фокины… Она была небольшой, так или иначе общего предка наверняка определим.

Знание подробностей о предках дало и продолжает давать мне моральную поддержку в жизни. А другой мощный мотиватор исследовать семейную историю — понимание своей ответственности выжившего члена семьи перед предками и потомками и желание поделиться этой историей со своими родными.