Герой исторического романа, предки-священники и старинная шкатулка

Андрей Орехов – системный администратор из Москвы, который 10 лет назад решил заняться поисками своих предков и продвинулся до XVII века. За это время он нашел среди своих предков героя романа, династию священников, одного со страничкой в Википедии, а также воспоминания о том, как Наполеона встречали. Кроме того, среди находок оказался необычный артефакт – старинная шкатулка с репродукцией картины, которая, как оказалось, висит в музее на острове в Атлантическом океане. Андрей Орехов поделился с Familio.media опытом исследования истории семьи и рассказал об открытиях на этом пути.

Иеремия Афанасьев из романа «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году»

Началось все примерно в 2012–2013 годах. Честно говоря, не помню точно, что меня сподвигло. Возможно, из-за того, что я рос в неполной семье, из близких у меня были только мама и бабушка, решил найти побольше родственников, возможно, уже умерших, но все же.

Изначально я опирался на рассказы бабушки, которые отсылали нас почти во времена Российской империи, – она родилась в 1921 году. Бабушка родом из Пензенского региона, и я попытался взаимодействовать с местным архивом, но, к сожалению, не очень плодотворно. Нашел записи о рождении братьев, но не удалось отыскать документы о ее рождении и браке родителей. Возможно, они приехали из каких-то соседних сел, точно до сих пор неизвестно.

Потом я решил прорабатывать ветку маминого отца, и там уже все пошло более-менее плодотворно – продвинулся до 10–11 колена, до второй половины XVII века, где-то 1670-е годы. Оказалось, его ветка восходит к каким-то книжным персонажам и в итоге приходит к некоему Иеремии Афанасьеву, с ним связана целая легенда.

Изначально, выйдя на эту «священническую» ветку, я зашел на церковный сайт с хронологией, кто где служил и как они друг с другом связаны. Казалось бы, вот тебе готовое древо, просто возьми и перепиши. Но хотя они проделали хорошую работу и собрали внушительное количество материалов, там было множество ошибок и неточностей. В том числе о моем далеком предке Иеремии Афанасьеве, который, дескать, прожил 130 лет, а служил в местной церкви порядка 90 лет.

Оказалось, его даже упоминает Михаил Загоскин в своем историческом романе «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году». Иеремия Афанасьев служил попом в селе Кудиново Богородского уезда Московской губернии и поднял народ, чтобы прогнать поляков с русской земли.

Конечно, история интересная, и книга такая действительно существует, но это все же роман, а не учебник истории. На деле подтвердилось, что Иеремия Афанасьев действительно был – я нашел копию с его ставленой грамоты (документ, который утверждает на должность к определенному храму). По ней назначение его в это село датировано 1670 годом, а в легенде утверждается, что он уже до этого там служил порядка 60–70 лет (если в 1612 году уже прогонял поляков). Таким образом, в итоге все это оказалось немного приукрашено. Действительно, такой человек был не самым обычным священником, а думским дьяком, потому что он также ездил по местным церквям с ревизиями – то есть какая-то служебная дополнительная должность была у него. Возможно, чем-то запомнился местным, и потом вот так всплыл в романе.

Наполеоновские времена и предок со страничкой в Википедии

Помимо этого, по той же ветке обнаружился еще один известный персонаж – брат моего прапрапрапрадеда – Покровский Петр Евдокимович, о котором даже статья в Википедии есть. Он покинул родное село, отправился получать образование в Москву, стал вначале священником в Архангельском соборе в Кремле, а потом отправился в Петербург, где в 1871 году дослужился до главного священника армии и флота.

Еще одна интересная находка – история про наполеоновские времена, где вскользь упоминаются радушие и гостеприимство одного из моих предков. В мемуарах церковнослужителя упоминается момент, когда он, спасаясь из горящей Москвы в 1812 году, приехал на село к моим предкам:

«…В 3-е число к вечеру приехали в село Кудиново. Священник оного села Иван Иванович, подобно страннолюбивому Аврааму, вышедши к нам со всем семейством своим навстречу, принял нас в дом свой с величайшим усердием и предложил нам хлеб и соль свою. Сын его Иван Иванович, унявши нас, отвел нам особенные комнаты».

Правда, и там французы в итоге похозяйничали:

«Более недели продолжали мы сию кочующую жизнь; между тем наше село Кудиново каждый день начали посещать неучтивые гости-французы, и все, что ни попадется в домах, ломали или, что получше, увозили, всякого, навстречу попадавшегося, обыскивали, и что кому понравится, отнимали и грабили. И наши родственники подверглись той же участи – и их ошарили, хлеб и муку отняли и едва не лишили их жизни».

Но самая объемная по количеству информации – история моего трижды прадеда, Иоанна Васильевича Смирнова. Он тоже был священником в селе Кудиново в середине XIX века. Мы на него вышли одним из первых. В начале поисков я обратился к генеалогу – у меня были дата рождения и место рождения моего деда. С этими данными она отправилась в архив и прислала запись из метрики с указанием, что его родители – личные дворяне. Мы были крайне удивлены этим фактом, потому что никто в семье такого не помнил и не говорил никогда в советское время: всячески, видимо, скрывали свое происхождение.

Причем в записях братьев и сестер деда была какая-то путаница – то они личные дворяне, то потомственные почетные граждане, то просто почетные граждане, то мещане Подольска. При том, что это все происходит в подмосковном селе Купавна, соседнем с Кудиново.

В выписках из метрических книг по этому селу я наткнулся на своих прадеда и прабабушку, но там уже было написано не про дворянский статус, а про то, что у них в роду был священник из села Кудиново. Мы отправились туда, и генеалог нашла клировые записи, из которых действительно следовало, что там жил наш Иван Васильевич, что у него есть дети с нужными нам именами. Но было непонятно, как же так случилось, что служит человек в одном селе священником, потом почему-то он переезжает в соседнее село, и больше он не священник. Как-то странно. Это сейчас мы можем работу менять хоть каждый месяц, а в те времена все-таки работа была на всю жизнь, тем более священническое служение.

Оказалось, что его лишили сана. Нашлись судебные дела, причем много. В те времена, видимо, каждый орган власти составлял свое дело по данному случаю. Там и консистория, и Синод, и местное духовное правление. Конечно, они во многом дублируются, но это такие книги листов по 200–300. Оказалось, что его обвиняли в блуде, в совращении местных девушек. Причем было два отдельных дела: в первом он, дескать, обесчестил дочь какой-то солдатки местной, а во втором – дочь пономаря. В свою очередь мой предок дал ход делу, что, дескать, пономарь прелюбодеяние совершил с дочерью просвирни. Кто прав, кто виноват, конечно, по прошествии лет сказать очень сложно, доказательств никаких нет, о подробностях история умалчивает.

Я читал книги по истории духовенства, и там говорилось, что в принципе была такая практика, когда священнослужители могли какие-то ложные доносы друг на друга писать с целью продвижения по службе. Условно какой-нибудь дьякон мог написать на священника, чтобы того уволили со службы, а он его место занял. Не знаю, насколько это правда, но дела очень интересные. Там очень много свидетельств, чуть ли не все село обходили, опрашивали: «Что вы думаете о священнике? Видели ли вы его когда-нибудь с девушками какими-нибудь в вечернее время?»

Вообще судебные дела – это большой кладезь информации. Когда их все оцифруют и нейросети научатся их понимать, очень много интересного там можно будет найти. Потому что, казалось бы, дело на священника, но можно многое узнать о жизни местных жителей.

В общем, дела эти длились порядка двух лет, предок мой писал императору, там приложены письма, дескать, «не увольняйте меня, я ничего не делал», но не помогло. В итоге вердикт был примерно такой – точно непонятно, что произошло, но репутация у вас у всех подмочена, поэтому со всех снимаем чины.

Когда я начал ходить в архив сам, то поначалу мне, конечно, очень повезло. Я толком не знал, как что работает, и фактически шел просто наугад. Понимал, что тут где-то наш уезд, а дела по нему самые разные. Просто вытащил какую-то опись, пролистал пару листочков и нашел там дело о том, что Иоанн Васильевич умер и надо описать его имущество, и в наследство кому-то вступить. Новичкам везет! Там уже было завещательное дело, касающееся дома в Купавне, куда они перебрались из села Кудиново, где он служил. Очень подробное описание дома, там прямо каждый момент описан – сколько окон, из чего крыша сделана, какие-то шкафы, шапки, все-все описано.

Поиски в архивах и белые пятна

Когда находится какая-то информация – это, безусловно, радость. И в какой-то мере удивление, потому что изначально, когда мы узнали, что там личные дворяне, священники, первая эмоция – это удивление. Конечно, все наслышаны о том, что в советское время было запрещено о некоторых вещах говорить, и у нас в семье вообще никаких намеков не было. Моя мама понятия не имела, что в соседнем селе ее предки были священнослужителями. Она у меня набожный человек в последние годы, поет в храме, и возможно, это ее дополнительно мотивировало.

В последнее время, конечно, намного удобнее стало. Не всегда обязательно ехать в архив, заказывать там дела, ждать их. Сейчас очень много всего оцифровано. И все метрики, которые я смотрел в течение трех лет, ходя в архив, сегодня мог бы просто в интернете посмотреть за день-другой.

Очень повезло тем людям, которые сейчас занимаются генеалогией, – теперь это намного проще. Есть куда еще стремиться, многие архивы ничего не оцифровали, кто-то очень небюджетные платные доступы делает. Но много там интересного.

У меня есть такие белые пятна, которые я никак не могу заполнить и даже не знаю, как. Например, Николай Иванович, сын священника Иоанна Васильевича Смирнова, который был по решению суда лишен сана. Известно, что у него был сын Павел Николаевич – известна его дата рождения, есть фотографии, могила – все понятно. А вот личность самого Николая для нас крайне загадочна. Мы не знаем, чем вообще он занимался, где умер. Вероятно, он получал где-то образование, был разночинцем, но конкретной информации нет вообще.

А еще прабабушка моя родилась в соседнем селе, и вроде бы понятно, у кого она должна была родиться, – в записи о браке указаны ее родители. Но сколько я ни смотрел метрики, плюс-минус пять лет в обе стороны, никак не могу найти записи о ее рождении. Моя мама как-то общалась с очень дальними родственниками по этой ветке, и они ей намекнули, что, мол, прабабушку могли удочерить. Может быть, это и неправда, может быть, где-то в другом селе ее родили, в дороге. Всякое бывает. Но вот такие пятна есть. Существуют какие-то фонды, где дела об усыновлении имеются, но насколько я знаю, там достаточно сложно что-то найти.

Дальние родственники и диковинные находки

Когда мы только-только начали раскапывать эту ветку, мама вспомнила, что у нее есть двоюродная сестра. Нашла ее контакты, благо действие происходит в небольшом подмосковном городе Купавна, и она на удивление охотно откликнулась. Мы до сих пор общаемся, чем-то ей помогаем – человек уже в возрасте. Она в свою очередь дала нам множество фотографий прадеда, прабабушки. У нас ничего настолько старинного не было, а у нее это все бережно хранится.

А еще нашли троюродную или четвероюродную тетку. Когда поняли состав семьи священника Иоанна Васильевича, то выяснили, что у него, помимо нашего предка Николая, были еще сын Сергей и дочка Елизавета. Однажды в местной газете мы наткнулись на статью о Елизавете Смирновой, которая вышла замуж за купца Петрова, и там описывалась история их семьи. Маме сразу показалось, что это наша Лизонька. Решили найти кого-то из ее родственников, потомков. Пришли в местную газету к женщине, которая писала эту статью, она дала нам контакты, и мы посетили тетю Ольгу, она тоже была рада нас видеть. В той семье как раз сохранилась информация о том, что у нас были предки-священники, они служили в соседнем селе, там все это всегда было известно. Причем у них фотоальбом богаче. Там фотографии этой Лизоньки с моей прапрапрабабушкой, датированные, наверное, 1875 годом. С этой семьей мы тоже стараемся контакт поддерживать.

Также тетя Оля сохранила очень много всего – у нее чуть ли не сундук отдельный. Там и венчальные свечи Лизоньки, и шкатулка моей прапрапрабабушки – очень странная вещица с неграми на плантации. Я начал в интернете поиск по фото делать и наткнулся на какую-то картину, с которой, собственно говоря, списано изображение на шкатулке. Оказалось, что эта картина висит в каком-то особняке на малоизвестном острове Реюньон.

Я даже написал в этот дом-музей – нет ли у них какой-то информации об авторе картины? Они ответили, что да, картина висит, автора не знают. Вероятно, из-за того, что там в родственниках были важные священники, как Петр Евдокимович, который был главным священником армии и флота, может, какие-то подарки из-за рубежа привозили.

О значимости поисков предков

Поиски предков, во-первых, помогают лучше оценивать историю России. Одно дело, когда ты слушаешь про то, что был Петр I, была Екатерина, эти закабалили крестьян, те освободили крестьян. Ты слушаешь и думаешь – какая мне разница? Возможно, когда ты находишь в канве истории каких-то своих родственников, то понимаешь, что вот у тебя конкретный предок служил в Первую мировую войну, вот другой был служащим на фабрике и так далее.

Кроме того, я все больше рассказываю о генеалогии мамы, так как это люди, так или иначе пострадавшие от падения империи. С одной стороны у меня личные дворяне, которые были лишены всех своих привилегий и стали обычными рабочими на заводах. В 1930-е годы к отцу моей бабушки пришли забирать остатки зерна, оборудования. Его сбросили с лестницы, после чего он уже не вставал и вскоре умер.

С другой стороны, по ветке отца, иная история. Прадед служил в Первую мировую, получил четыре Георгиевских креста, а потом, вернувшись из армии, стал лютым коммунистом, начал рубить иконы и все такое. То есть ситуация противоположная.

В итоге приходится жить с тем фактом, что не можешь ты однозначно быть за тех или за других. Предки с обеих сторон – родные тебе люди.