Дорогой папочка, салфеточку вышивала я сама
В нашей московской квартире стоят письменный стол и шкаф, купленные моими бабушкой и дедушкой в Ленинграде в 1927 году. В шкафу – старые личные документы и книги с пометками деда, которого я никогда не видела. В столе – рисунки его маленькой дочки, моей мамы, и ее письма, написанные отцу из Ялуторовска Тюменской области, где они с бабушкой несколько лет жили в эвакуации во время Великой Отечественной войны в 1942–1943 годах.
Твердость, выносливость и любовь к лесу
Серафим Андреевич Сироткин, мой дед, родился 1 августа 1903 года в городе Козлове Тамбовской области (сейчас он называется Мичуринск). Его отец Андрей Сироткин работал столяром на паровозоремонтном заводе Рязанско-Уральской железной дороги, одной из крупнейших в дореволюционной России. Железнодорожные пути от Козлова до Тамбова были открыты для движения в 1869 году. В Козловском депо Андрей Сироткин проработал 37 лет, до самой смерти.
Может быть, именно от своего отца Серафим и унаследовал интерес и любовь к дереву, лесу и всему, что с этим связано. В 1923 году Серафим Сироткин окончил Ленинградский лесной институт. Из справки Ленинградского областного земельного управления 1930 года я узнала, что «он в полевом периоде 1929 г. участвовал в экспедиции по обследованию лесов Умбского лесничества на Кольском полуострове, причем несмотря на необычайно трудные условия работы в совершенно безлюдной и бездорожной местности обнаружил необходимые в этих условиях твердость и выносливость, давшие ему возможность удовлетворительно и в срок закончить порученные ему работы». Позже дед закончил Лесотехническую академию, и вся его дальнейшая профессиональная деятельность была посвящена изучению, сохранению и использованию лесных богатств.
Великую Отечественную войну он встретил, будучи управляющим Ленинградским областным трестом лесов местного значения. И остался на своем посту в блокадном городе и до победы, занимаясь обеспечением жителей Ленинграда и области дровами, что было так же критично для осажденного города, как и доставка продовольствия и медикаментов.
Война: письма отцу
Маме было семь лет, когда началась война. В начале ее одну из Ленинграда отправили в Галич нынешней Костромской области, где несколько месяцев она жила в интернате. Почему так получилось, ни мама, ни бабушка никогда не рассказывали, и узнала я об этом только из документов. Но в 1942 году они уже вместе живут в Ялуторовске Тюменской области. Здесь когда-то отбывали ссылку девять декабристов. Бабушка рассказывала, как ходила по замерзшему льду озера на работу и как это было страшно, и какое счастье было однажды достать ведро картошки… Но вообще вспоминать это время бабушка не любила – и не вспоминала.
Мама пошла там в школу и научилась писать. Поначалу она пишет большущими буквами, иногда без знаков препинания. К письмам прикладывает рисунки.
17 июля 1942 года – рукой деда на карандашном послании поставлена дата – Серафим Андреевич получает от дочки письмо. «Здравствуй любимый папа очень хочу тебя видеть как ты себя чувствуешь? Я живу теперь дома. Дорогой папа приезжай к нам Целую Юлечка» (пунктуация сохранена. – А.Ч.). Потом Юля просит прислать тетрадки для второго класса и карандаши. А ещё сообщает: «Карандашами я рисую и очень довольна очнь хчу тебя видеть. Досвидение. Крепо целую. Юля».
Дед хранил все письма дочери, которые каким-то чудом доходили до него в военный Ленинград. Он присылает ей чашку с надписью «Дорогой Юлке» и книгу стихотворений Самуила Маршака, изданную в 1943 году в Ленинграде.
Очень странно держать ее через столько лет в руках и листать желтые от времени страницы – в данном случае это не фигура речи, а действительность. Работали наборщики, редакторы, книжный магазин, где дедушка купил книжку, почта, которая доставила его бандероль, – и все это во время бомбежек, голода, смертей… «Кошкин дом», «Цирк», баллада «Вересковый мед» – эту книжку читали потом и мне в моем детстве, а я – своим детям. Такая весточка от дедушки…
Мама пишет: «Ты все спрашиваешь про книгу Маршака. Она мне понравилась, но больше всего про войну». А в другое письмо восьмилетняя девочка вкладывает вышитую салфетку, которая тоже сохранилась в домашнем архиве.
«Дорогой папочка салфеточку вышивала я сама. Папа прислать ли тебе мои тетради? Как ты провел 1 мая? Мы очень скучали без тебя. Утром мы ходили в клуб. Было интересно. На будущий год хочу праздновать дома вместе с тобой и мамой. А в гости пригласить бабушку тетю Аню Валюшу и дядю Шуру. Папочка еще я хочу, чтобы скорей убили Гитлера и всех врагов».
Юля просит папу не верить маме, когда та пишет, что дочка ленится. И про смешные обиды – получили два календаря, а один почему-то папа не подписал. И после этого уже о плохом: «Папочка у нас случилось несчастья: мамуся сломала левую руку немного повыше кисти. Чувствет она себя хорошо. Дорогой папа когда ты возьмешь нас домой?»
Мамин почерк становится все лучше и четче. И вот она уже пишет чернилами.
А на этом листочке дедушка поставил карандашом дату 19/II 1944 г. (месяц после снятия блокады): «Дорогой папочка! Поздравляю тебя с победой на Ленинградском фронте и со снятием блокады с нашего города! Шьется ли мне пальто? Милый папочка если сможешь купи мне сумочку, сюда не посылай. Тетради тоже не посылай мне хватит. Скоро ли мы поедем домой? Сейчас пойду в школу».
Семейная встреча состоялась уже после мая 1945 года, когда бабушка с мамой вернулись в Ленинград. Серафим Андреевич продолжил заниматься вопросами лесного хозяйства и после войны. Мне кажется, ему было интересно работать – иначе зачем хранить дома коробку с образцами пород дерева «Определитель важнейших древесных пород СССР»?
Он скончался от второго инфаркта в 1949 году, не дожив до пятидесяти лет. Блокадные годы, ночная работа и напряжение дали себя знать. Но несмотря на то, что мне не довелось с ним познакомиться, я ощущаю его частью своей жизни и очень дорожу его определителем древесных пород, фотографиями разных лесов и сохраненными им письмами и книжками.
