«Эти дети вернулись кем-то из предков рода»
Занятия семейной историей для нынешнего городского жителя — чаще всего хобби и поиски своей идентичности. Но в современной России есть народы, для которых знание истории семьи и родословной — часть повседневной жизни. Историк и антрополог Дмитрий Опарин рассказал CEO Familio Александру Воробьеву о значении истории семьи у эскимосов Чукотки и о том, как ученые изучают их родословные схемы.
Знания о предках для эскимосов — это этническая традиция
Для эскимосов история семьи имеет огромное значение, у них существует национальная этническая традиция, некая семейная мифология. Это то, чем живут люди: они хранят рассказы об умерших родственниках и вещи, принадлежавшие им. В семье хранят знания об умерших родственниках, которых застали ныне живущие, и о тех, кого не застали сами, но помнят рассказы своих родителей, бабушек и дедушек о них.
В семье хранят вещи предков, имеющие ритуальное или коммеморативное значение. Это могут быть старые фотографии или документы, шкурка животного, старые украшения и бусины, колотушка из рога оленя, которой выбивали снег из меховой одежды. Сейчас мех никто не носит, поэтому такая вещь имеет скорее охранную функцию. В некоторых семьях могут хранить старые американские вещи — потому что до 1948 года все эскимосы Чукотки свободно и тесно взаимодействовали с островом Святого Лаврентия (штат Аляска).
Умершие предки возвращаются потомками
Эскимосы считают, что умершие родственники возвращаются в семью кем-то из потомков, поэтому особенно важно хранить рассказы о предках. Это очень распространено до сих пор — это культурная традиция, а не ритуал. Отцу, или чаще матери, снится кто-то из умерших родных и говорит: «Я хочу прийти». И приходит ребенком, которым женщина сейчас беременна или которого только что родила. Ребенка нужно назвать именем того родственника.
Одна женщина рассказывала мне, что ее всегда все звали Антоном — и в детском саду, когда она была ребенком. Потом приехала новая русская воспитательница, вызвала мать и спросила: «Почему вашу девочку называют Антоном?» Мать ответила: «Она Антон, она вернулась Антоном». Воспитательница сказала, что так дело не пойдет.
Есть разные истории. Например, одним парнем вернулся его двоюродный дед. Дед очень любил море, прыгал со льдины на льдину, погиб на море — и у этого парня находят какие-то черты деда. Одна женщина рассказывала, что ею вернулся родственник, который очень хорошо знал английский — и у нее тоже есть большой интерес и любовь к этому языку. Люди знают о каких-то чертах своих предков и связывают свой характер, паттерны поведения, иногда даже внешность с тем или иным человеком, в честь которого они названы. Сами они не застали его, в семье сохраняется память о нем. И ныне живущий реальный человек является воплощением этой памяти.
Генеалогические схемы эскимосских семей составили советские этнографы
Эскимосы — один из коренных народов севера и Сибири, который тщательно исследовали как в дореволюционное, так в советское время. Известный этнограф Владимир Богораз в 1901 году добрался до эскимосов и составил список всех жителей. Список Богораза является одним из важнейших источников — в том числе для современных исследователей и для самих эскимосов.
В 1970-80-е годы это общество и культуру изучали выдающийся исследователи Михаил Членов, Игорь Крупник, Сергей Арутюнов, Николай Вахтин. Сейчас этнографы этим занимаются в меньшей степени: родовая система изменилась, русифицировалась.
Раньше все побережье Чукотки было усыпано маленькими селами, где значительную часть составляло коренное население. В 1930-е годы начался большой проект по укрупнению сел — огромное количество сел было закрыто, 80% эскимосов были переселены. Этот травматичный процесс длился несколько десятилетий и достиг своего апогея в 1950-е. В 1958 году было закрыто крупнейшее эскимосское село Старое Чаплино, которое на эскимосском языке называлось Ун’азик, все люди были переселены в новое, только что построенное село Новое Чаплино.
Исследуя национальные села на Чукотке, Михаил Членов серьезно интересовался темой родства. Он разговаривал с местными старожилами, работал в архивах, изучал различные документы ЗАГСов и на основе этих материалов кропотливо, от руки составил роскошные генеалогические схемы эскимосских семей, многие из схем начинаются с середины XIX века и расписаны до 70-х годов XX века.
Я побывал на Чукотке впервые в 2011 году — до этого никогда не интересовался темой родства. Когда я увидел схемы, которые сделал Михаил Анатольевич, я понял, что они должны быть сохранены, оцифрованы — и переданы эскимосским семьям. Мы запустили онлайн-проект «Память села» по сканированию и расшифровке схем. Пока велась работа, я собирал воспоминания и другую информацию об этих людях, сканировал документы — так, чтобы люди на нашем сайте были «кликабельными»: нажимаешь — и появляется профайл человека. Сайт будет открыт летом 2021 года.
В школах эскимосским детям давали русские имена, но их не всегда запоминали
У эскимосов не было фамилий, у всех были просто имена. По генеалогическим схемам, составленным Михаилом Членовым, очень интересно проследить их историю — как в XX веке имена трансформировались, русифицировались и дерусифицировались.
Когда было введено общее образование на русском языке, учителя просто давали эскимосским детям имена, которые хотели. Есть по-настоящему великая эскимосская женщина, старожил, автор учебников, ее эскимосское имя было Айнана. Она рассказывала, что, когда пошла в школу, русская учительница дала ей русское имя — но потом вспомнила, что назвала тем же именем ее сестру. Тогда она решила: ну ладно, назову тебя Натальей. Потом подумала: не подходит это имя, будешь Людмилой. При этом, очень часто эскимосское имя становилось фамилией. Так ее стали звать Людмила Ивановна Айнана. Но «Людмила Ивановна» она только для каких-то организаций и для русских, которые вне эскимосских традиции. Обычно она просит называть ее Айнаной.
До 1950-70-х годов эскимосы не всегда знали свои русские имена. Эти имена фигурировали только в документах, а в селе функционировало только эскимосское имя. Одна женщина рассказывала мне о своем отце, который не знал русского языка: «Я не могла понять, Женя он или Леша. И он не мог понять, Женя он или Леша, он забыл».
По именам в генеалогических схемах Членова видно динамику: дети, которые рождались в 1940-60-е годы, имеют фамилию, которая никак не связана с фамилией отца. Это еще старая традиция: эти дети вернулись кем-то из предков рода, чье имя стало их фамилией. А дети, родившиеся в той же семье позже, имеют фамилию, которая произошла от имени отца. И часто эти фамилии русифицировались. Так, фамилия «Аг’наг’ысяк’» становится «Агнагисяк».
Еще в 1950-70-е годы у половины населения не было отчеств — до сих пор живо малое количество людей, у которых в документах отчества нет. Есть и те, у кого повально отчество Иванович или Ивановна, хотя имя их отца было не Иван.
Каждый человек знает, к какому роду принадлежит
Эскимосы — это маленький народ, но он состоит из нескольких обществ: есть науканские эскимосы, есть чаплинские эскимосы, есть сирениковские эскимосы, есть уэлькальские эскимосы.
Михаил Анатольевич Членов делал генеалогические схемы чаплинских эскимосов. Генеалогию сирениковских эскимосов изучал Игорь Крупник.
Родство в этнографии с момента зарождения этой науки — это одна из классических ключевых тем исследования. Потому что понятие о родстве у разных народов, в разных традициях, в разных регионах нашей страны отличалось от европейского представления. В эскимосских схемах Членова есть общепринятые обозначения: треугольник — мужчина, кружок — женщина. Но внутри треугольника или кружка есть обозначения, которые говорят о клане. У эскимосов иначе называют родственников и вообще иначе понимают то, что такое семья и родственник. В значительной части европейских стран есть понятие нуклеарной семьи: мама, папа, дети, а другие родственники считаются более дальними — иногда люди не взаимодействуют со своими тетями и дядями. Это сложно представить в селе: все живут друг с другом. Безусловно, система родства глобализируется, унифицируется, если мы говорим о России, даже русифицируется, но она все равно имеет особенности в зависимости от той или иной традиции и культуры.
У эскимосов есть различные рода, или, как это называется в научной литературе, кланы, — люди и сейчас знают, к какому роду они принадлежат. Род — это не семья, а скорее историческая территориальная единица: это семьи, которые жили на одной территории, в селе, и которые объединены хозяйственным, ритуальным циклом и многими другими формами взаимодействия. С экономической, хозяйственной точки зрения эти кланы больше не актуальны. Но историческая, ритуальная память сохраняется и важна для местного населения. Даже молодые люди знают, из какого они рода. Так они чувствуют себя стабильнее, укорененнее в селе, это знание дает им определенный исторический бэкграунд.
Эскимосы Чукотки и Аляски принадлежат одним родам
Этнограф Игорь Крупник, который работал на Чукотке в 1970-е годы, сейчас живет в Америке и работает с эскимосами Аляски. В 2000-е он издал в России книжку, которая называется «Пусть говорят наши старики» — воспоминания эскимосских старожилов Чукотки об охоте, шаманизме, переселении, закрытых селах, торговле и взаимодействии с чукчами. Для огромного количества эскимосских семей эта книга является действительно настольной, потому что это источник информации об их предках. Тех предках, которых они не застали или о которых даже никогда не слышали.
В 60 километрах от Чукотки, от нашего материка, есть остров Святого Лаврентия, который принадлежит штату Аляска. Там живут люди, которые говорят абсолютно на том же самом языке и являются буквально родственниками азиатским эскимосам. До 1948 года границы были открыты и семьи чукотских и американских эскимосов острова Святого Лаврентия перемешивались. Это единая языковая, культурная, природно-географическая общность. Поэтому создание единых генеалогий — это гигантский историко-этнографический проект.
Все меньше людей говорит на эскимосском языке
У азиатских эскимосов было три языка. Сиреникский язык умер в 90-е годы XX века. Науканский язык жив, но село Наукан было закрыто, и науканские эскимосы распределены по разным селам, где превалирует чукотское население, поэтому язык находится в незавидном положении. Чаплинский язык в советское время стал основным, таким литературным эскимосским языком — на нем печатались учебники и свободно говорили чаплинцы, — потому что его носители сконцентрированы все вместе.
До сих пор есть люди, бабушки и дедушки, которые свободно говорят на эскимосском. Есть некоторое количество людей, обычно им за 50, которые говорят по-русски, но понимают и эскимосский язык, — среди молодых людей таких единицы.
Эскимосский язык находится в намного более тяжелой ситуации, чем, например, чукотский, ненецкий, хантыйский и многие другие языки коренных народов. В выигрышной ситуации находятся языки более многочисленных народов; языки народов, которые ведут кочевой образ жизни, занимаются оленеводством как традиционным природопользованием и живут в тундре изолированно от поселков. Эскимосы же — это оседлое население, которое занимается охотой на морского зверя, и поэтому вся советская инфраструктура оказала на этих людей намного больше влияния. Сейчас нельзя сказать, что эскимосский язык умер, но ситуация сложная. Все меньше и меньше людей говорит на этом языке свободно, но тем не менее он присутствует в разговорной речи и преподается в школе.
