«История – это ресурс, и вопрос в том, как мы им воспользуемся, как мы им вдохновимся»
Александр Савичев – краевед, экскурсовод, автор трех книг и депутат городской думы Сысерти. Он воспитывает юных краеведов и участвует в проектах по благоустройству города и сохранению культурного наследия. Александр рассказал Familio о своем интересе к генеалогии, семейных артефактах и о том, что для него значит поиск своих предков.
«Забавно было знать про историю города больше, чем про историю своей семьи»
Все началось с семьи. К нам приехали гости, по-моему, из Ханты-Мансийска, друзья родителей. И мы пошли в местный музей Бажова. Тогда я впервые в нем побывал.
Там была сувенирная лавка, и мама купила мне книжку о географии Сысертского района. Я вообще был любитель книжки почитать, особенно всё что касается истории античности. Параллельно учился в художественной школе, и тема Греции и Рима меня очень интересовала.
В книжке про Сысерть я нашел, что у нас в усадьбе заводовладельцев Турчаниновых раньше стояли копии античных скульптур. Меня это поразило! Я тогда подумал – как так, в этой «дыре» стояли копии античных скульптур? Разве это возможно? И клубок потянулся. С 12 лет я стал собирать на компьютере всякие картинки, старые фотки, которые находил в интернете, и сейчас у меня уже собрался большой банк фотографий про историю Сысерти на 60 тысяч файлов. Так, благодаря разным работам, разным деятельностям, разным образованиям я стал погружаться глубже.
Я стал заниматься историей Сысерти через архитектуру, но история зданий связана с персонами, и мои первые генеалогические поиски касались как раз семьи заводовладельцев Турчаниновых-Соломирских. Потом появился интерес к Бажову, его связи с Сысертью, и опять же переход на биографию и его древо. Кроме того, ко мне часто обращаются люди за консультациями, спрашивают, есть ли информация о нашем предке, он работал на таком-то предприятии. И я начал смотреть уже по своему наработанному архиву, есть ли у меня какие-то материалы.
Получается, я зашел в генеалогию не со стороны архивов и метрик, а сразу с «мяса». Обычно профессионалы начинают со «скелета», с древа и потом уже детали. А у меня наоборот – благодаря информации про здания и семейным архивам их владельцев меня вывело на генеалогию. Меня пригласили вступить в Уральское историко-родословное общество в Екатеринбурге. Последние три года я попутно стал заниматься историей своей семьи. Это всегда было забавно – знать про историю города больше, чем про историю семьи.
Игла-талисман и чайный дом
У меня корни в Рязанской и Московской областях. Было несколько выездов, экспедиций к родственникам, сборов семейных фото. У нас не сохранился альбом со старыми фотографиями, и вот я его собрал. А также, конечно, опросил родственников и составил древо – дошел до 1820-х годов, до восьмого колена. Все мои поиски были, например, с помощью электронных ресурсов – данных Московского архива. Я уже ушел в некую глубину, и процесс поиска продолжается. Сейчас на дальних родственников выхожу, собираю воспоминания.
Узнал, что один из моих прадедов был сапожником, и мы поехали с женой и мамой в село, где он жил, и у дальних родственников нашли его машинку и иглы. Я потом сделал такой семейный амулет, где игла в смоле залита – как символ мастера.
Параллельно поисками стала заниматься и моя жена. Она у меня коренная уралочка, и эксперты из Уральского историко-родословного общества помогли ей до 12 поколения дойти. Так что у нее гораздо больше информации. Здесь сыграла роль специфика жизни Урала и европейской части России. Там, благодаря заводам, с XVIII века и документы по-другому велись, и фамилии упоминались в документах. А у меня все крестьяне, и я столкнулся со многими проблемами, в отличие от поисков на территории Урала.
Для продолжения исследования мне нужны документы Рязанского архива. Жду, когда он будет свои материалы переводить в электронный вид, чтобы с ними можно было работать дистанционно. Но при этом у меня есть идея поездки по деревням, которые связаны с семьей.
За что я люблю краеведение – это бесконечный процесс. Чем дальше ты заходишь, тем больше понимаешь, что еще огромное количество всего хранится в архивах, а в семейных – куча воспоминаний. Этим действительно можно заниматься бесконечно.
«Семью выменяли на борзых собак»
Мне кажется, все, кто ищет предков, всегда мечтают найти у себя каких-то дворян, купцов. Многие говорят: «Ну что крестьяне, про них толком и не насобираешь информации». Но мне все равно удалось найти несколько интересных деталей. Например, со стороны мамы мы дошли до семейных преданий. Семью дальних предков, моих трижды пра-, выкупили за борзых собак. Вот такие детали, настолько крестьянство, что за собак выкупали людей…
Очень понравилась история с чайным домом. По отцовской ветке я узнал, что у семьи Кузяниных в начале ХХ века была чайная в небольшой деревне Кумово, сейчас это территория Московской области, раньше была Рязанской. Они, несмотря на то что были крестьянами, держали чайную с небольшим магазинчиком, и в этом же доме жили. Мне эта история кажется интересной, и она очень туристическая. Даже появилась идея, почему бы тоже не заняться темой гостеприимства, коли я с туризмом связан.
Для меня история – это не просто интерес. Благодаря всей своей деятельности я понял, что история – это ресурс. И тут вопрос в нас, как мы этим ресурсом воспользуемся и как мы им вдохновимся.
Еще нашлась такая забавная история. Я занимаюсь краеведением на Урале, но мы переехали туда в 1996 году, и меня часто спрашивают: «Ты же не местный, не коренной, приезжий, как же ты с Уралом связан?» И вот однажды по ветке отца я нашел у себя в роду фамилию Ураловых. Теперь говорю: «Да у меня вон, в крови есть Ураловы».
Три древа и семейное сходство
Я сделал три варианта семейного древа в графической программе – это очень удобно, когда все перед глазами. У нас дома на стене висит древо в виде дуба, на нем сделаны блоки с фамилиями, именами, отчествами моих предков, а также отмечены кровные родственники, прямые, и по матери, и по отцу. Есть еще второй вариант – с братьями-сестрами, оно шире получается. А третий – с лицами. Мне было интересно посмотреть, какие черты лица от кого достались. Самая ранняя фотография датируется началом ХХ века. И я был очень рад, когда обнаружил, что мой двоюродный дедушка купил фототехнику и ездил в деревню на семейные события. Он фотографировал в 1950 — 1960-е годы, в том числе тех людей, которые родились в 1880-х. Здорово, что сейчас с помощью нейросетей все можно раскрашивать и даже оживлять. Это тоже один из инструментов по работе с историей семьи.
По поводу семейного сходства по фотографиям. Я заметил, что у нас женская линия намного сильнее, чем мужская. Какие-то схожие черты лица обнаружил с отцовской стороны, но больше всего с женской. Есть такая теория, что женщины гораздо сильнее на уровне генов, чем мужчины. Так что я больше похож на предков мамы. И от своих бабушек очень часто слышал, что я пошел в родных по маминой линии. Не только по внешности, но и по характеру, и по отношению к труду, и по любви к знаниям.
Мама – кандидат биологических наук. Когда она приехала к себе на родину, в город Кораблино Рязанской области, все удивлялись: «Как так? Вы вроде из сапожников, а выросли в ученых?» До сих пор есть такой момент, что нас сравнивают с нашими корнями. Несмотря на то, что мы живем в XXI веке, все-таки отношение к истории семьи есть. В советское время случались разрывы шаблонов, но в глубинках до сих пор меряют по шаблонам.
«Все не случайно. Все, кто занимается поисками, к слову «судьба» начинают совсем по-другому относиться»
Мне кажется, что причастность к месту, к России, к истории страны выражается через корни. Когда занимаешься древом, начинаешь анализировать и вообще изучать себя, от внешних признаков до духовных ценностей. Сравниваешь с предками, чем вы похожи, или, наоборот, чем отличаетесь. И это здорово, что мы не похожи.
С поиском предков появляется какая-то уверенность, причастность к месту. Когда слышишь знакомые названия населенных пунктов, которые связаны с историей семьи, или важные события – например, Великая Отечественная война, – действительно понимаешь, что твоя семья в этом участвовала, внесла свой вклад.
Я думаю, все, что происходит, делает ли человек что-то или не делает, – где-то отражается. Это как шестеренки. Могу с уверенностью сказать, что я – шестеренка, и я влияю на Сысерть. И мои предки как-то влияли на то место, где они жили, и на те события, которые там происходили. Нельзя сказать, что в первых рядах, но каждый внес свой вклад, я уверен.
К тому же я задумываюсь об энергии и мотивации. Очень часто взрослые люди начинают корить современное поколение за то, что все лентяи. А тут я сам себя корю и говорю: «Вот, предки все пахали в поле, трудились, чтобы выжить, а ты ленишься». Порой, конечно, останавливаться нужно, но не лениться.
