«Когда ты знаешь своих предков, твоя жизнь получает дополнительное измерение»
Писательница и телеведущая Татьяна Толстая всерьез увлечена изучением истории своих предков. Татьяна Никитична рассказала Familio.media семейные легенды об именитых предках-литераторах, военных и крепостных.
Татьяна Никитична Толстая — российская писательница, телеведущая, публицист и литературный критик. Лауреат литературной премии «Триумф» (2001) и телевизионной премии «ТЭФИ» (2003). Произведения Татьяны Толстой, в том числе роман «Кысь», сборники рассказов «На золотом крыльце сидели…», «Река Оккервиль», «День», «Ночь», «Изюм», «Легкие миры», «Невидимая дева», «Войлочный век» переведены на многие языки мира. В течение тринадцати лет вела совместно с Авдотьей Смирновой телешоу «Школа злословия», а сейчас ведет вместе с Ксенией Буржской youtube-канал «Белый шум».
— Татьяна Никитична, фамилия и большое количество предков, которые занимались литературой, предопределили вашу судьбу?
— Не думаю. Мы не знаем, что у нас от генов и что от окружающей обстановки. Безусловно, склонность к литературе свойственна моим предкам по всем известным мне линиям.
Мой дед Алексей Николаевич Толстой — писатель. Его мать Александра Леонтьевна Тургенева тоже была писательницей. Ивану Сергеевичу Тургеневу она приходится дальней родственницей, но означает ли это, что «литературный» ген как-то наследуется, сказать трудно.
Жена Алексея Николаевича, моя бабушка Наталья Васильевна Крандиевская, была поэтессой. Мать ее Анастасия Романовна Тархова тоже была писательницей, а отец, Василий Афанасьевич Крандиевский, — книгоиздателем. Значит ли это, что они происходят из литературных семей? Нет. Отец Василия Афанасьевича был священником, а родителей Анастасии Романовой мы не знаем. Но зато из ее писем мы узнаем, что ее дед был крепостным садовником и замечательно пел. Так, что дочь помещика, у которого он работал в саду, влюбилась в него. Помещик был в гневе и сослал садовника на Кавказ в солдаты. Тогда эта дочь, по семейной легенде, пригрозила, что покончит с собой. И ее отец был вынужден вернуть нашего садовника, выкупить его и дать его вольную. Став свободным человеком, он подался в купцы и, насколько мы знаем, получил подряд на поставки соли в армию.
Ни оперного голоса, ни умения торговать солью мы, потомки, не унаследовали. А жаль.
Теперь по маминой линии. Мамин отец Михаил Леонидович Лозинский был знаменитым переводчиком. Он переводил с шести языков, которые знал в совершенстве; он переводил Шекспира, Лопе де Вега, но вершиной его трудов стал перевод «Божественной комедии» Данте. Он работал над ним много лет, а третью часть, «Рай», переводил в голодные и холодные дни войны.
Мамина мать Татьяна Борисовна Шапирова окончила высшие женские курсы Герье, была краеведом-историком и работала экскурсоводом в Павловске.
Брат Михаила Леонидовича, Григорий Леонидович, знал двадцать два языка, но и этой способности я, к сожалению, от них не унаследовала.
Понятно, что в нашем доме всегда было огромное уважение к людям и литературы, и науки. Мы выросли в квартире, где все стены были сделаны из книг.
Но при этом мой отец, выросший в гуманитарной среде, хотел уйти от такого откровенно литературно-богемного жизненного стиля. Его тянуло к точным наукам, и он стал физиком. Хотя гуманитарное в нем присутствовало. Он знал три языка, европейскую философию, историю и вообще интересовался всем на свете.
— Родители пересказывали вам дома семейные легенды, вели с вами разговоры о предках?
— Конечно, всякому интересно заглянуть как можно глубже в историю своего рода и посмотреть, откуда мы взялись, откуда пришли. Например, одним из моих предков по отцовской линии был Александр Багговут. Во время боя он был ранен в голову, его прооперировали, вставив вместо кусочка кости серебряный рубль. Одна из моих прапрабабушек из рода Багговутов, будучи уже взрослой, заснула летаргическим сном на две недели. А когда она проснулась, то, по легенде, была уже совершенно другим человеком: стала мрачной, нелюдимой, неразговорчивой. Вот такие рассказы о предках меня всегда завораживали.
Много интересных легенд, конечно, связано с родом Толстых. Так, например, Петр Андреевич Толстой (общий предок Льва Толстого и нашей линии) был по сути политическим противником Петра I, так как поддерживал царевну Софью. Когда после Стрелецкого бунта Софья проиграла, последовали казни, но Петра Андреевича Петр I пощадил, не стал казнить его и, по легенде, сказал: «Голова, голова, кабы не так умна ты была, я бы тебя отрубить повелел». И вместо казни взял его себе на службу. Петр Андреевич служил на важных должностях, его посылали в опасные места — например, в Константинополь к султану.
Там он был вовлечен в разные политические интриги и в какой-то момент совершил ошибку, из-за чего его опять должны были казнить. Он ожидал казни в заключении в Семибашенном замке. Во сне к нему явился святой Спиридон и сказал ему, что нужно говорить, как себя вести, чтобы остаться в живых. Петр Андреевич послушал святого Спиридона, повел себя соответствующе и спасся. Но и после этого продолжал свою хитроумную сложную деятельность — в частности, в Константинополе он способствовал покупке на рынке маленьких арапчат, которые царю Петру в подарок предназначались. Короче говоря, один из мальчиков был предком Пушкина-Ганнибала. Получается, что наш пра-пра-пра-прадед привез Пушкина в Россию. Меня это всегда страшно волновало.
Петр Андреевич продолжал верно служить царю. Петр I поручил ему важное и трудное дело: вернуть в Россию из Италии бежавшего туда царевича Алексея (сына Петра). Интригами и коварством Петр Андреевич заманил царевича на корабль и вывез его в Россию, где царевича замучили пытками и убили. И вот есть легенда, что перед смертью царевич Алексей проклял весь род Толстых до двадцатого колена. В чем это проклятье заключается, мы не знаем, но помним, что оно есть.
За год до своей смерти Петр l дал Петру Толстому графский титул. А если у тебя есть титул, ты должен создать и свой герб. Так, в гербе Толстых есть тот самый Семибашенный замок.
— И потом Алексей Николаевич Толстой написал свой знаменитый роман «Петр Первый»…
— Да, конечно!
— Алексей Николаевич по крови вам ближе, чем Лев Николаевич?
— Конечно, он мой предок, а Лев Николаевич — седьмая вода на киселе, буквально седьмая.
— Вы обращались за помощью к специалистам, которые занимаются генеалогией, историей, в том числе известных семей?
Я обращалась за помощью к архивистам, но у меня недостаточно исходных сведений для того, чтобы можно было полноценно искать ответов на мои вопросы. Это мне еще предстоит. Очень надеюсь на помощь Familio — мне очень важно, чтобы был надежный проект, который помог бы мне в моих поисках. Иначе это все чистое любительство.
— У людей, изучающих прошлое своих семей, разная мотивация. Кто-то хочет передать историю детям, кто-то — подтвердить национальность или отыскать дворянские корни. Какова ваша?
Мне всегда была интересна семейная история. Это люди, частица которых во мне, их гены во мне. Когда ты смотришь на сохранившуюся фотографию, а там прабабка или даже двоюродная прабабка, и ты вдруг узнаешь в ней свою племянницу. Эти гены так странно тасуются, раскладываются, перекладываются: о, смотри, так это же она! Это же безошибочно! Поразительные вещи иногда происходят. Как будто пазл складываешь, а части этого пазла могут попадать то туда, то сюда. Или встречаешь жесты, речевые манеры, которые наследуются. И совершенно случайно об этом узнаешь, встретив дальнего родственника. Ни ты про это не знал, ни он об этом не знал.
— Род Толстых периодически проводит встречи всех родственников. Вы там с подобными открытиями встречались?
— Я была только на одном таком съезде, там было двести человек. Некоторые из них абсолютно чужие люди даже физиогномически. Но некоторые какими-то чертами лица и движениями были похожи на особенно близких мне людей. Так я увидела в толпе своего брата Михаила, растолкала людей, подбежала к нему и хлопаю его по плечу: «Мишка, мы тебя ждем». Он оборачивается — а это не Мишка. Это один из потомков Льва Николаевича. Семиюродный дядя. Вот такая игра генов. Это всегда удивительно.
