Долгий путь солдата. Часть вторая

В первой части материала Никита Кузнецов рассказал, как долго и кропотливо искал и нашел документы, подробно раскрывающие ход сражений, в ходе которых погиб его двоюродный прадед — Александр Дмитриевич Косиченко. Делимся с вами продолжением поисков.

Взгляд по ту сторону окопов

Спустя ровно 80 лет после ожесточенных боев 1942 года у реки Волхов мне в руки чудесным образом попала одна находка, в совершенно новом свете открывающая обстоятельства тех роковых дней. Речь идет о книге о 215-й пехотной дивизии вермахта, части которой непосредственно в этой местности и оборонялись. Сначала в интернете мне попалось оригинальное издание на немецком языке. Какое же было мое удивление, когда я узнал, что она есть и в русском переводе. По счастью, книга еще была в продаже, я не медлил ни минуты: было до дрожи интересно посмотреть, что же о том последнем бое родного брата моей прабабушки говорится в немецких военных документах.

Из немецкого текста также следовало, что бои на этом клочке земли неподалеку от р. Волхов начались за неделю до дня гибели нашего солдата Александра Косиченко:

«После падения населенных пунктов Вергежа и Пересвет-Остров (6 февраля) противник обратил особое внимание на деревню Дымно. Благодаря своему расположению на господствующей высоте, этот населенный пункт занимал особое положение, как в системе немецкой обороны, так и среди объектов атаки русских. <…> Начиная с 7 февраля противник со всех сторон непрерывно атаковал этот населенный пункт» .

Однако самым ценным в этой книге стали, пожалуй, лишь несколько страниц ─ а именно донесение лейтенанта Шёпфлина об обороне этой деревни:

«Дымно, 10 февраля 1942 года. Давно ожидаемый момент наступил: противник впервые атакует Дымно сразу со всех четырех сторон. До сих пор атаки производились только с востока, юга и севера, в то время как с запада разведывательные дозоры русских лишь пытались прощупать Иванское». 

Затем словами того же немецкого лейтенанта описан непосредственно бой за деревню Дымно:

«Два дежурных станковых пулемета и два тяжелых миномета 8-й роты, стрелки штаба и часть 7-й роты вступают в бой с противником, атакующим с запада. 5-я рота (лейтенант Тате) сражается против юга, 6-я рота (лейтенант Мерле) и части 7-й роты ведут бой с востоком и севером. Пока еще очень трудно обнаружить противника; он пытается занять исходную позицию для атаки как можно ближе к нам. Командир батальона сразу понимает, какая опасность грозит Дымно. Штурмовой группе 7-й роты и расчету одного из станковых пулеметов 8-й роты отдается приказ перейти в контратаку. В ходе этой контратаки удается отогнать противника, подобравшегося уже на расстояние двухсот метров к деревне, и сорвать дальнейшее наступление с этой стороны». 

После этой первой отбитой волны готовилась вторая атака советских солдат:

«Тем временем видимость становится лучше, начинает светать. Мы обнаруживаем, что примерно две роты противника уже заняли исходные позиции, укрывшись в лощинах и за кустами».

«Теперь русские переходят в решающую атаку, после того как все предыдущие попытки взять Дымно закончились крахом с большими потерями для них. По их мнению, сегодня Дымно должно пасть, но, как всегда, и на этот раз они не приняли в расчет отважный гарнизон деревни». 

Описания того рокового боя глазами немецкого офицера до сих пор буквально пронимают до мурашек:

«Красноармейцы появляются из-за кустов, из лощин и из снежных окопов. Внезапно ночную тишину разрывают очереди станкового пулемета и уханье тяжелых минометов. Вот уже первые красноармейцы устремляются вперед и, сраженные пулеметным огнем, падают ничком в снег, но из своих укрытий показываются всё новые и новые цепи русских».

«Наши бравые пулеметчики ведут непрерывный огонь, посылая в самую гущу атакующих очередь за очередью. Оставшиеся в живых красноармейцы поворачивают назад, пытаются добраться до спасительного леса. Там комиссары снова бросают их в бой вместе с занявшими исходные позиции резервами, но и они падают в снег, сраженные нашим прицельным оружейным и пулеметным огнем. Тщетны их попытки укрыться за кустами и в низинах. Там, где их не могут достать очереди наших станковых пулеметов, падают мины, выпущенные из тяжелых минометов. 6 часов продолжался этот бой; все поле было усеяно неподвижными телами красноармейцев, которых бессмысленно гнали на смерть комиссары». 

Резюмируя, немецкий лейтенант озвучивает потери со стороны атакующих: в целом они оказываются сходны с данными из донесений советской стороны:

«Даже по приблизительным подсчетам, противник потерял более 250 человек только убитыми; более 50 из них лежали в одной громадной куче перед позициями пулеметчиков».

И приводимые ниже советскими военачальниками сведения о ходе боев и потерях, и воспоминания ветеранов, сохранившиеся у работавших в этих местах поисков, в целом подтверждают написанное очевидцем с немецкой стороны, за исключением высказываний о поведении комиссаров.

«Разбор полетов»

14 февраля старший помощник оперативного отдела штаба 59-й Армии составил доклад о поездке в подчиненные ей подразделения: оперативную группу Коровникова и 25-ю стрелковую бригаду. Доклад он представил начальнику штаба Волховского фронта. Как следует из этого документа, бригаде строго приказали как можно скорее выбить немцев из укрепленной деревни Дымно:

«В 10.00 12 февраля мною передано указание генерала армии т. Мерецкова командиру 25-й стрелковой бригады полковнику Шелудько о форсировании боевых действий по овладению узлами сопротивления Дымно и севернее, и предупреждение о принятии к командиру бригады строгих мер в случае медлительности».

Также здесь нашлись и новые подробности того боя, ставшего роковым для нашего рядового и многих его сослуживцев. Там была настоящая бойня… Почти весь наступавший отряд попросту был выкошен при освобождении нескольких домиков занятой немцами деревни:

«Атака Дымно, предпринятая с утра 12 февраля, вследствие больших потерь с нашей стороны от сильного ружейного, пулеметного и минометного огня противника в 12.00 приостановилась. Наступавший на южную окраину сводный отряд 25-й стрелковой бригады в числе 260 человек, захватив 4 домика, потерял убитыми и ранеными около 240 человек».

Как видно, данные советской стороны сопоставимы с немецкими. С другого же – восточного – направления на засевших в Дымно гитлеровцев пошла в атаку рота 1244-го стрелкового полка. В ней из сотни человек почти половина – 40 бойцов – также были убиты. Возможно, это как раз та самая отдельная рота автоматчиков, в которой воевал наш боец, со слов его матери. Но как могло получиться, что спланированное и даже весьма важное наступление просто захлебнулось, а почти все солдаты были перебиты? Ведь на карте видно, что занятая немцами деревня была как на ладони сразу у двух наших артиллерийских подразделений: 1-го дивизиона 169-го артиллерийского полка (у селения Антушево на противоположном берегу р. Волхов) и 70-го гаубичного артиллерийского полка у д. Пересвет-Остров.

Роковые полчаса артподготовки

Как подметил прибывший в бригаду офицер штаба армии, перед наступлением пехоты по противнику должна вестись артиллерийская подготовка:

«При наблюдении в 16.00 12 февраля совместно с командиром 59-й Армии генерал-майором т. Галаниным с передового наблюдательного пункта в сторону юго-восточной окраины Дымно были хорошо видны простым глазом жилые дома, не тронутые нашим артиллерийским огнем. Во время наблюдения за Дымно с обеих сторон велся редкий артиллерийский и минометный огонь. Отданное на наблюдательный пункт в 16.30 генерал-майором т. Галаниным приказание начальнику артиллерии 25-й стрелковой бригады об открытии огня артиллерийским дивизионом по Дымно вследствие плохо налаженной связи и недостаточной опытности начальника артиллерии было задержано на 30 минут».

И уже к вечеру 12 февраля, поняв ошибку, огонь нашей артиллерии по немцам усилили:

«При отъезде в 17.00 с наблюдательного пункта в штаб 59-й Армии генерал-майор Галанин отдал приказания командиру 25-й стрелковой бригады, сводящиеся к следующему: а) усилить артиллерийский огонь по Дымно, не допуская прекращения огня на длительное время; б) изъять из тылов бригады все, что возможно, и пополнить за счет этого сводный отряд, выделенный для атаки Дымно; в) в ночь на 13 февраля, после артподготовки, атаковать Дымно».

Выводы, сделанные офицером оперштаба 59-й Армии, говорят сами за себя:

«Населенный пункт Дымно представляет собой сильно укрепленный узел сопротивления с численностью противника до одного батальона. Дымно протяжением в 1 км и шириной в 0,5 км расположено на небольшой возвышенности со скатами во все стороны. Местность со стороны наступающих на расстоянии 1-1,5 км открытая, что позволяет противнику вести хороший пулеметный и минометный обстрел».

В своем докладе он резюмировал:

«Предпринимавшиеся атаки Дымно проводились без тесного взаимодействия пехоты и артиллерии, без сильной артпоготовки. С нашей стороны работа артиллерии сводилась (в основном) к методическому артогню. Бомбометание нашей авиации по Дымно не производилось. Минометные гвардейские дивизионы для обработки Дымно не выделялись. При таком положении атаки Дымно, проводившиеся в течение нескольких дней до 13 февраля, успеха не имели, т.к. действовала в основном живая сила».

Офицер оператштаба заключил, что бои под Дымно были ничуть не ожесточеннее, чем сражения у превращенных немцами в крепость селения и одноименной железнодорожной станции Спасская Полисть, расположенных неподалеку:

«Считаю, что узел сопротивления Дымно по своим укреплениям и численности противника почти равнозначен Спасской Полисти, а отсюда вопросу овладения Дымно, Залозье и Званка должно быть уделено такое же внимание, как и Спасской Полисти, т.е.: а) должно производиться бомбометание узлов сопротивления; б) артподготовка и артогонь должны вестись при тесном взаимодействии с пехотой и по уставным арт[иллерийским] нормам; в) к артподготовке Дымно, Залозье и Званка необходимо привлечь гвардейский минометный дивизион».

К слову, бои там были одни из самых ожесточенных на Волховском фронте. Они описаны, например, в воспоминаниях красноармейца Николая Ивановича Клыкова «На наблюдательном пункте», воевавшего тогда в 18-м артиллерийском полку соседней 2-й Ударной армии (в марте того же 1942 года получившего медаль «За отвагу»). В тех местах до сих пор работают поисковики (последняя крупная вахта была в августе 2018 года).

 «Большая воронка, куда снесли убитых…»

С местом захоронения брата прабабушки тоже не все ясно. Я попробовал связаться с местными поисковиками. Их ответ не обнадеживал:

«Наш поисковый отряд работал в районе д. Пересвет-Остров в апреле-мае 1993 года. 1 мая в 3,5 км севернее деревни было обнаружено санитарное захоронение 124 бойцов. При них 15 медальонов, из которых 3 – именные. В мае все они – именные и безымянные – были перезахоронены в братской могиле деревни Селищи».

Я попробовал вычислить этих бойцов по фамилиям. Оказалось, что все трое «пропали без вести» как раз у Дымно в один и тот же день: 14 февраля 1942 года, спустя два дня после гибели моего двоюродного прадеда. Но воевали они в другой части: в 1269-м стрелковом полку 382-й стрелковой дивизии, хотя и той же 59-й Армии. От других поисковиков и вовсе пришел такой ответ:

«К сожалению, по воспоминаниям ветеранов, была большая воронка, куда снесли убитых. Большую часть похоронили у д. Вергежа (есть официальное большое военное захоронение северо-западнее деревни в 3 км). В 60-х годах воронку пытались найти сами ветераны, но не нашли. Приходят поклониться этому памятному захоронению. Много убитых находим до сих пор ближе к бывшей деревне Дымно».

Как сквозь землю…

Речь идет, вероятно, о братской могиле, где покоятся только три бойца, при этом первый как раз перезахоронен из деревни Пересвет-Остров. Но он погиб в 1943 году, и числился в другой части, как и двое других. Да и в списке захороненных в ней бойцов фамилии нашего солдата нет. Есть и захоронение на том месте, где когда-то располагалась деревня Пересвет-Остров. За ним ухаживают тамошние энергетики. Вот как его описывали местные журналисты в 2015 году:

«В трех километрах от деревни Вергежа, в широком поле, нашли свой последний приют советские солдаты, сражавшиеся на Волховском фронте. К их могиле нет никаких дорог и подходов. Сюда не приезжают родственники, чтобы поклониться, здесь не проводят уроки Мужества для школьников. Но память о тех, кто здесь лежит, бережно хранится и передается. Чтобы добраться до этого места, мы едем до Селищ, потом буквально «плывем» на УАЗе по размытой весенней распутицей грунтовой дороге до деревни Вергежа, далее – три километра через лесной массив на специальной гусеничной технике».

До войны на этом месте находилась деревня Остров Пересветов (в народе Пересвет-Остров). Сегодня лишь остатки каменных фундаментов, куски железа под ногами да разбитая кухонная утварь напоминают о том, что когда-то здесь жили люди. Пустынное место, никаких признаков человеческой цивилизации. Но и здесь опять мимо: в этой могиле, как следует из ее официального паспорта, захоронен другой человек, погибший много позже родного брата моей прабабушки.

Поблизости есть еще несколько захоронений. В первом у той же Вергежи значатся три имени погибших как раз в начале 1942 года. Однако среди них нашего бойца нет. Вместе с безымянными всего здесь покоятся 138 человек. Во втором у селения Кипрово (Ракитное), чуть дальше Вергежи, несколько человек (нашего нет), в третьем там же – свыше 300 человек (фамилии не указаны).

Остались лишь братские могилы в районе Селищ, куда, по словам поисковиков, в 90-х годах они перезахоронили из деревни Пересвет-Остров останки 15 бойцов из санитарного захоронения. Таких мест два. В самом селе – крупная братская могила: более тысячи бойцов (в списке моей искомой фамилии нет).

Нашел покой спустя 80 лет

На этом я не остановился и написал обращение в администрацию Чудовского района Новгородской области, на территории которого погиб мой двоюродный прадедушка Александр Косиченко. По счастью, мне встретились понимающие и отзывчивые люди – сотрудники комитета культуры, спорта и молодежной политики.

По обращению районной администрации местный военкомат постановил увековечить память родного брата моей прабабушки на братской могиле в деревне Селищи. Теперь, спустя 80 лет, на плите воинского захоронения высечено его имя, а замглавы здешнего Трегубовского сельского поселения поделилась фотографиями захоронения и пригласила нашу семью на это памятное для нас место.

Так и восторжествовала справедливость, ведь прежде Александр Косиченко не был указан ни в одном захоронении… Но другая вещь, наверное, не менее важна. Дело в том, что погибший в боях за освобождение Ленинграда родной брат моей прабабушки был крещен ─ в честь мученика Александра Пиндского ─ 13 марта (по старому стилю) 1914 года.

Настоятель церкви священномученика Феодора Стратилата на Щиркове улице в Великом Новгороде ─ протоиерей Сергий Золотарев ─ согласился почтить память нашего солдата и провести заочное отпевание. «Я и раньше, когда был моложе, ездил с поисковиками в район «демянского котла». На местах боев, где ребята находили останки погибших, мы совершали заупокойные службы», ─ поделился о. Сергий.

Так вот и вышло, что хотя путь нашего бойца оказался тяжел, но он все-таки добрался до своей «тихой гавани», где душа его нашла мир и покой.