«Сын искал своего отца, а отец сына, но найти друг друга было невозможно»
В войну отец Елены Кузьминой Михаил Лаврентьев остался сиротой. В семилетнем возрасте его отправили в детдом. Всю жизнь он искал родню, но так и не смог найти. И только спустя десятилетия семья Михаила выяснила, что его отец тоже разыскивал родственников, но безуспешно: архивы были уничтожены, а многие данные засекречены. Елена Кузьмина до сих пор продолжает поиски информации хотя бы о месте захоронения деда, но пока удалось найти лишь данные за 1943 год. Разбираемся вместе, как продолжать поиски.
«Искать родных бесполезно: деревня сожжена, документов нет»
Елена Кузьмина
Отец помнил, что в детстве жил в деревне Большой Зосовск Ленинградской области. Он рассказывал, что в начале Великой Отечественной войны его отец — мой дед — ушел на фронт, и они остались втроем с матерью и братом. Скоро те умерли, а мой отец оказался на улице. Он не помнит, что именно произошло, ему тогда было лет семь — память детская. Может, дом отобрали немцы, может, еще кто-то. Отец помнил только, что его выгнали из дома, и они с несколькими такими же сиротами жили где попало. Прятались в блиндажах, в землянках, кормились возле окопов, бегали и у немцев, и у наших. Папа говорил: «Немцы нам по шее давали, что мы у них околачиваемся».
Отец не любил говорить о войне. Считал, что все произошедшее недостойно того, чтобы его осмыслять. На войне бывают и хорошие, и плохие люди — и среди немцев, и среди наших.
Когда началось наступление наших войск под Ленинградом, деревня была сожжена, погибло почти все население. Бомбили со всех сторон — и немцы, и наши. Отец рассказывал, что красноармейцы, освобождавшие эту местность, эвакуировали его с другими мальчишками с передовой и отправили в детские дома — причем не всех вместе, а каждого по отдельности.
Мальчику тогда сказали, что искать его отца бесполезно: деревни нет, документов нет и архивов нет. Ничего нет, все уничтожено. Там и сейчас пустырь, деревня так и не восстановилась — сплошное поле.
Впоследствии тот факт, что нет никаких документов моего деда, очень сильно отразился на карьере отца. Он тоже пошел в военные, служил, закончил летное училище, но из-за отсутствия данных о родственниках его «списали» с неба на землю и перевели в инженерные войска.
В документах отец указывал, что мама и брат умерли, а по отцу — прочерк, он остался без вести пропавшим. В жизни это принесло ему и другие неприятности. У отца несколько раз намечались длительные командировки за границу, и когда уже контейнер был собран, прямо в аэропорту нашу семью возвращали назад только из-за отсутствия этой бумажки, и поездки отменялись. Потом отец готовился идти на повышение по службе и опять же — не давали. Это несправедливо. Отец ничего плохого не делал, воевал как положено. Говорят, сын за отца не отвечает, а в итоге оказалось не так.
В 1974 году отца с семьей командировали в Прибалтику. Оттуда мы с мамой приезжали под Питер, ездили по местам, где раньше была деревня отца, искали, спрашивали. Объездили все, что только можно, но во всех сельсоветах нам отвечали: «Деревня уничтожена, архивов нет».
В то время поисками людей, разлученных войной, занималась Агния Барто — она вела передачу «Найти человека» на радио «Маяк». Мы ей писали, она ответила: «Слишком мало данных», — ничего найти не смогли.
«Возможно, мы с дедом были совсем рядом»
Уже в 2000-е годы моя невестка отправила заявку в передачу «Жди меня», но тоже безрезультатно. В нашей семье она первая стала пытаться вести поиски через интернет, потом подключилась и я. С появлением сайтов об участниках Великой Отечественной войны мы стали вести поиски там.
В 2014 году мой отец умер. Так всю жизнь и прожил в неведении. После его смерти мы продолжили поиски — раньше делали это для него, а сейчас просто хотим узнать, до скольки лет дожил дед и где похоронен.
Раньше, когда мы искали, постоянно натыкались на то, что данные закрыты, а сейчас, видимо, в связи с рассекречиванием и оцифровкой архивов информация стала появляться.
Только пару лет назад мы начали находить информацию. Выяснили, что мой дед, Лаврентьев Сергей Васильевич, родился в 1907 году в деревне Большой Зосовск Залучинского района Ленинградской области. Он был обычным крестьянином, а в войну, оказывается, остался жив: в 1942 году после ранения был демобилизован как инвалид войны. Из книги блокадного Ленинграда мы выяснили, что он был направлен в роту Горьковского ВПП. Мы делали запрос по этой роте, нам ответили, что она не является воинской частью. Видимо, с этой ротой он в 1943 году прибыл в Ташкент — именно оттуда он отправил письмо-запрос, в котором пишет: «Уже много раз обращался по поводу поиска своей жены и детей, а ответа нет».
Оказалось, что дед искал свою семью, писал запросы в сельсоветы, пытался писать жене в деревню, но письма уходили в никуда. Он писал даже в дальний сельсовет Залучинского района, так как другие не отвечали, — оттуда ему ответили то же, что и нам: «Деревня уничтожена и все население погибло».
Получается, что сын всю жизнь искал своего отца, а отец сына, но из-за засекреченных архивов они не могли встретиться, найти друг друга было невозможно.
Ташкент — это последнее известное нам место, где дед точно был. Мой отец в 70-е годы тоже приезжал в Ташкент, а позже, в начале 80-х, мы с мужем там служили и несколько лет жили. Возможно, мы с дедом были совсем рядом.
Когда я узнала, что дед был инвалидом, я нашла книги об этом и прочла, как после войны инвалидов убирали с улиц и что творилось на Валааме. Я была в ужасе от мысли, что с дедом могло случиться подобное. Даже маме боялась рассказывать. Тогда я обратилась в медицинские архивы, где мне ответили, что точно неизвестно, какое было ранение у нашего деда, но он был «ограниченно годен» — значит, руки-ноги целы, есть надежда, что послевоенные годы он пережил.
Зная данные о деде, мы с мамой смогли найти информацию о моих прабабке и прадеде. В метрической книге конца XIX века, которую мы отыскали в Большом Засовске, есть запись об их венчании, о рождении деда, а также есть запись уже о его венчании и рождении моего отца.
«Я не ставлю точку, будем искать»
В интернете я искала родственников среди однофамильцев — всем подряд Лаврентьевым в Ташкенте, Нижнем Новгороде, Пскове отправляла запросы в соцсетях. Мы думали, может, дед женился во второй раз, но никого найти не удалось. Я пробовала даже искать среди нотариальных документов — находила завещание некоего Лаврентьева в Липецке. Но там ответили, что такую информацию не разглашают и нужно приехать лично.
Недавно задумалась, куда еще писать. Пришла мысль обратиться в архивы военкоматов — там должны храниться личные дела. Если дед был инвалидом войны, значит, должен был получать пенсию. Но и там получить от них информацию не вышло — нужно обратиться лично. Видела, что в некоторых городах есть архивы, где указаны данные всех местных ветеранов с датами смерти. Нашла несколько таких, но о деде там записей нет. Сейчас мы продолжаем переписываться с архивами Подольска, Нижнего Новгорода, Пскова, пытаемся что-то узнать, раз в два-три месяца просматриваем сайты.
Папа умер семь лет назад, а мы все еще не можем найти деда. На сайтах можно найти погибшего, раненого, плененного на войне. А узнать, что случилось после войны с теми, кто остался жив, невозможно. Мы до сих не знаем, где, в каком году дед умер. На 1943-м наши поиски обрываются.
Но я не ставлю на этом точку, будем искать.
Как вести поиски дальше
Генеалог Александр Воробьев
Когда люди ведут поиски много лет и считают их своим долгом — это достойно уважения. В последние 10–15 лет в интернете появилось много баз, архивы начали выкладывать информацию и благодаря этому процесс поиска стал немного легче.
Главная проблема состоит в том, что люди не знают, как искать и с чего начать. Поэтому часто в самостоятельном поиске человек совершает много лишних действий и не обращается туда, где на самом деле хранятся документы. Отсюда много мифов, что все закрыто и ничего не сохранилось. Да, многие документы утрачены, но немалая часть сохранилась и дает возможности для дальнейших поисков.
Для поисков Сергея Васильевича Лаврентьева и других его родственников можно сделать следующее:
- Начать нужно с анализа карточки Горьковского военно-пересыльного пункта, которую нашли родственники на сайте «Память народа». Из нее можно сделать следующие выводы:
- Сергей Лаврентьев в январе 1942 года уже сержант, а значит, скорее всего, проходил военную службу до войны. На сайте «Память народа» есть сведения о награждении Сергея Васильевича Лаврентьева, также 1907 года рождения, орденом Красной звезды. Там он записан как младший командир. Весьма вероятно, что это один и тот же человек. Сам документ можно проверить в архиве, там есть на него ссылка.
- Судя по отметке в карточке, Сергея Лаврентьева отправили на автозавод. Можно отправить туда запрос, не исключено, что у них могли сохраниться карточки.
- Умер он, вероятно, до 1985 года, так как он не проходит по юбилейной картотеке 1985 года, в которую вносили участников войны, получивших орден Отечественной войны на 40-летний юбилей Победы.
- Второе — можно продолжить поиск предков по дореволюционному периоду. Все эти документы доступны на сайте архивов Санкт-Петербурга. В любом случае полезно будет просмотреть все метрические книги начала XX века, чтобы найти записи о рождении братьев и сестер деда.
- В базе данных «Памяти народа» есть еще четыре Лаврентьева с отчеством Васильевич из того же сельсовета, что и Сергей Васильевич. Есть смысл более детально изучить документы о них, обращая внимания на адреса, партийность, сведения о родственниках и другие данные. Дальше можно искать их потомков — вдруг они что-то знают о своем дяде.
- Можно отправить запрос на изучение похозяйственных книг в Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге. Лучше всего запрашивать похозяйственные книги по всем Лаврентьевым за 1943-1945 года: они уже не защищены сроком давности, и там тоже могут быть сведения о семьях родственников.
